Как проживать эмоции без рамок и оков
Люди отодвигают подальше свою палитру эмоций — боятся угодить в пятно негатива. Побочный эффект в том, что их жизни не хватает глубины и яркости. Они страдают от душевной пустоты. Иногда люди находят безопасный, но куцый источник переживаний...
Представьте, что эмоции — это краски, которыми человек раскрашивает повседневную жизнь. В детстве человек накапливает эмоциональный опыт. Он впервые переживает восторг, отчаяние, умиротворение, тревогу, интерес, страх. Его эмоциональная палитра насыщается красками. Взрослый уже не добавляет и не отнимает из этой палитры цветов. Он использует то, что есть. Если все цвета незамутненных оттенков, все по-своему красивые — повезло.
Другое дело, когда на палитре эмоций лишь мутное, странноватого цвета пятно. А человек слабо ориентируется в этой палитре и не особо разглядывает ее. Выхватывает цвет наугад, то и дело попадает в некрасивое серо-буро-малиновое пятнышко. Он не понимает, что происходит. И решает, что с эмоциями и чувствами что-то не так.
Кипящая эйфория сменяется истерической жутью, а человек совершенно не понимает свои эмоции. Все, что он может, — выпить валерьянку. Но валерьянка не помогает от самоуничижения, неуверенности в себе и конфликтов с родными. Подавленные чувства делают человека зависимым от настроения близких, сверхчувствительным к малейшим своим промахам в общении.
Когда люди запирают свои чувства, весь эмоциональный накал они выплескивают на мелочные проблемы. Например, девушка с детства пела, пела публике, пела с чувственным наслаждением. А потом отодвинула свой талант на задворки жизни, почти забыла о нем. Она загнала эмоции в рамки, но они просочились истерическим настроением и страхом темноты.
Неизвестно, сколько у нее нелепых пятен в эмоциональной палитре. Но одно из них легко разглядеть. В детстве ей недоставало душевной близости с родителями. Ее мама сдерживала свои чувства и не показывала дочери особой любви. Папа привык обижаться. Он не мог дать девушке позитивных чувств, ведь самому их неоткуда было взять.
Она все реже тянулась к кисти и палитре, реже нагружала себя мощными переживаниями.
Заложники эмоциональной травмы
Люди отодвигают подальше свою палитру эмоций — боятся угодить в пятно негатива. Побочный эффект в том, что их жизни не хватает глубины и яркости. Они страдают от душевной пустоты. Иногда люди находят безопасный, но куцый источник переживаний. Осторожно, дрожащей рукой берут краску на кончик кисти с самого уголка палитры.
Эмоционально шантажируют, вымогают эмоции. Подсаживаются на ужастики и ночные прогулки. Страдают от фобий. Заводят безобидную собачку или кошечку. Она не причинит душевной боли, в отличие от людей.
А иногда и этого не находят, просто живут эмоционально пустые.
Саша забрался на подоконник. Внимательно следит за снежинками. Зима, снегопад.
— Ты чего там сидишь?
— Я жду, пока пролетит Снежная королева.
— Спускайся, холод от окна. Тебя продует.
Саша смотрит на снег как ни в чем ни бывало. Мама Сашки видит, что ее не слушают. Тоже выглядывает на улицу.
— Ты так не скоро дождешься.
— Почему?
Нина неловко пожимает плечами. Она не знает, что Снежная королева — первая любовь Саши. Ему в сказке Андерсена больше всех жалко Снежную королеву. Она всегда одна в ледяном дворце. Кажется, на одну лишь секунду она подружилась с Каем, но Герда и Кая у нее забрала.
Саша хочет, чтобы Снежная королева прилетела за ним. Он будет складывать для нее слова из льдинок, а она будет его целовать. В ледяном дворце будет все сверкать.
— Такая пурга, она тут везде летает, — объясняет Саша маме.
— Ну, она же в сказке летает.
Саша бросает на Нину настороженный взгляд и отворачивается к снежинкам. Нина добавляет:
— Про Герду. И Кая.
— И дальше что? — нервно спрашивает ребенок. Он чувствует неладное.
— А на самом деле ее не существует.
— Ты что, ее никогда не видела?
— Нет. Ее никто не видел.
— Откуда ты знаешь, что никто? А ты просто не можешь ее видеть, ты уже взрослая.
— Слезь, пожалуйста, с подоконника, — мама тоже нервничает. Подоконник не пластиковый, а керамический, ледяной. И Сашка легко простужается. Нина тянется к ребенку в попытке обхватить его и снять, рассказывая:
— Ганс Христиан Андерсен — автор сказки про Герду, это он придумал Снежную королеву, и она есть только в книжке.
Саша уже злится. Он в порыве отчаяния, чувствуя, что его сейчас утянут со смотрового пункта, указывает пальцем в метель:
— Да вон она, что, не видно? — ребенок и сам ничего не видит в клубящемся снегу, но для него уже дело чести убедить маму, что Снежная королева есть. Для этого нужно лишь самому поверить, что она укуталась в облако, и Саша верит.
— Нет там ничего, — Нина злится в ответ, отдирая Сашу от окна. — Там только пурга.
Если ребенок утром раскашляется и засопливит, Нина скажет, что нечего было морозиться на окне. Мамы отлично умеют спасать тело ребенка, но часто невольно повреждают душу. Так, например, маленький Саша получил травму в зрительном векторе.
Почему человек не чувствует
Зрительный вектор — это талант и желание воображать, сопереживать, чувствовать, любить, представлять. Для всех этих глаголов нужна огромная эмоциональная амплитуда. Она развивается только у детей со зрительным вектором благодаря тому, что они особенно чувствительны к образам. Этих детей ранит, когда источник их эмоций исчезает, умирает, уезжает.
Теперь нет Снежной королевы. Крохотный эпизод детства. А у ребенка тем временем два варианта. Первый — отказаться от любви к этому прекрасному созданию. Для детской психики это словно смерть возлюбленного. Второй — не доверять чувства даже близким, потому что не поймут, не поверят, обесценят.
А если вместо Снежной королевы станет кто-то посерьезнее, реалистичнее, травма будет глубже. На ее месте мог оказаться бездомный щенок или котенок, которого ребенок уже принес домой, но встретил категоричное «Нет, его нельзя оставить!», улетевший из клетки навсегда попугайчик, потерянный в маршрутке плюшевый мишка, кукла, которой мальчишки оторвали голову. Еще более травматично, когда из жизни ребенка исчезают реальные дорогие люди: родственники, друзья. Умирает бабушка; семья переезжает в другой город; родители разводятся, и одного из них видно все реже и реже; первая любовь не отвечает взаимностью и высмеивает трепетное чувство.
Взрослые или вовсе не помнят травматичных эпизодов, или формально знают, что произошло, но эмоционально не могут к ним вернуться. Тем временем эмоциональные травмы обесцвечивают жизнь. Они не позволяют человеку привязываться, испытывать мощные чувства, свободно выражать эмоции.
Особенно негативное влияние исходит от детских травм, которые было запрещено оплакать и пережить. Неправильная поддержка еще сильнее травмирует. А многие считают, что поддержать — это показать, какая ерунда на самом деле произошла с их ребенком или другом, как глупо распускать нюни из-за этого, посоветовать быть сильнее и держать себя в руках. Потом человек всю жизнь держит себя в руках, но не в нежных ладонях, а в ежовых рукавицах.
Вот он хочет рассказать о своих личных переживаниях, вызвать человека на откровенность, помочь ему справиться со своими эмоциями, поговорив с ним. Предложить свою помощь старику или ребенку, коллеге или другу, проявить доброту. Полностью погрузиться в фильм, книгу, историю, которую прямо сейчас рассказывает собеседник. Хочет и не может. Иногда даже не понимает, что именно этого хочет, находит отговорки, чтобы избежать сильных чувств.
«Меня это не касается», «Зачем лезть не в свое дело?», «Еще сам во всем виноват останешься», «Он дурак просто, чего его жалеть?», «Разговаривать с ним? Да он же странный, лунатик какой-то». И самое дурацкое: «А люди что подумают? Это ужасно выглядит со стороны».
Рука не поднимается использовать всю палитру
Несмотря на то, что проживать эмоции чаще всего мешают детские травмы, в любом возрасте можно просто взглянуть на свою палитру по-новому, разобраться, где какие краски. Увидеть пятно — познакомиться с переживанием, которое его поставило. Человек сам легко разбирается со своими эмоциями, когда точно понимает, что пошло не так.
Эмоциональный фон выравнивается, когда человек реализует на практике всю свою палитру чувств. Виктория Лозинская разглядела в себе желание и способность петь, делить переживания со зрителем в процессе тренинга «Системно-векторная психология Юрия Бурлана». Теперь она поет. Не только потому, что ей это нравится. Еще для того, чтобы возбудить эмоции слушателей. И испытывает огромное чувство радости, когда видит, что они откликаются. Ни о каких истериках и речи не идет.
Пение — далеко не единственный выход. Оно стабилизирует эмоции, потому что создает связь между певцом и публикой. Публика сопереживает певцу, певец — публике. Они вместе проживают песню.
Когда человек объединяется с другим эмоциональной связью, его негативные переживания уходят, рождаются новые положительные чувства. Когда людей беспокоит, сводит с ума ситуация, слишком хорошая или плохая, и они рассказывают ее кому-то, им становится или еще радостнее, или не так плохо. Тот, перед кем они вывернули душу, тоже освобождается от волнений о себе и ощущает привязанность, родство с рассказчиком, нотку любви.
Создавать эмоциональную связь — это значит говорить вслух то, что говорили про себя. Показывать свои личные переживания и свое отношение к человеку, особенно положительное. То есть не бояться «причинять добро». Не давить в себе сопереживание.
Ближних любить тоже реально, не только далеких. Когда человек налаживает эмоциональную связь с родными, друзьями, даже клиентами, ему легче с ними общаться и приятнее жить. Чтобы ее наладить, нужно всего лишь вытащить с чердака психики эмоциональные ранки и рамки, взглянуть на людей не как на враждебный источник боли, а как на людей со своими интимными чаяниями и страданиями.
