НАШ СИСТЕМНЫЙ ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ

[Gulnara]

Может ли быть примером зрительно-уретральной КЖВ персонаж Алика из рассказа Улицкой "Веселые похороны"?

"...Алик был кумиром женщин едва ли не от рождения, любимцем всех нянек и воспитательниц еще с ясельного возраста. В школьные годы его приглашали на дни рождения все одноклассницы и влюблялись в него вместе со своими бабушками и их собачками. В годы отрочества, когда охватывает дикое беспокойство, что уже пора начинать взрослую жизнь, а она все никак не задается, и умненькие мальчики и девочки кидаются в дурацкие приключения, Алик был просто не заменим: принимал дружеские исповеди, умел и насмешить и высмеять, а главное редкостное что от него шло,-совершенная уверенность, что жизнь начинается со следующего понедельника, а вчерашний день вполне можно и вычеркнуть, особенно если он был не вполне удачен. Позднее перед его обаянием не устояла даже инспекторша курса в театрально-художественном училище по прозвищу Змеиный Яд: четыре раза его выгоняли и три, хлопотами влюбленной инспекторши, восстанавливали...."

[Наталья]

Гульнар, я тоже думала про него что уретра со зрением и оральность ... не знаю насколько верно

[Ольга]

-

[Алена]

Читала статью о Людмиле Улицкой в журнале "Психология", её друзья писали, какой они видяет её. Очень интересно, очень системные у некоторых наблюдения, особенно про милосердие (уретральное).

"Сергей Каледин, 59 лет, писатель, дружит с Людмилой Улицкой 15 лет
«Она всегда настраивается на волну человека»
«Однажды я сказал Люсе, что мне стало скучно жить. И она отправила меня в детскую колонию! Четыре с половиной года я был там, общался с пацанами, пытался им помочь. Люся по-матерински верно почувствовала, что было мне нужно… Она – мой товарищ дорогой. Умная, смелая, решительная, с мужским характером, всегда достигает цели, бьет в точку, по-хорошему честолюбива: все внешнее, свойственное удачному писательству, не ее стихия; ее стихия – настоящее милосердие. В ней постоянно живет мысль, что рядом есть люди, которым нужно помочь, и она это делает. Не по-барски подает бедным, а составляет целевой проект, следит за тем, что вышло. У нее панорамное видение, она готова все слышать и на все реагировать адекватно, а не с точки зрения какой-нибудь концепции. Она умеет выражать то, что хочет другой человек, мгновенно настраивается на его волну. И так в любом ее контакте – творческом или личном».

ЛЮДМИЛА УЛИЦКАЯ:
«С Сережей мы давние друзья, друг друга любим, и что тут говорить. Он смотрит на меня добрым глазом, как и я на него. Насчет принципиальных концепций могу добавить, что они очень мешают жить. Если в человеке есть какое-то нравственное зерно, этого достаточно. А как только выстраивается «цельная идеология», утрачивается свобода. Сергей – человек свободный, живет чувством, и я ему чуток завидую: меня гораздо больше колотит».""

Вся статья здесь http://www.psychologies.ru/main/dossier ... _1377.html

[Inna Pomorina]

Друзья посоветовали прочитать Алексея Иванова - Блуда и МУДО. Не могу сказать что мне очень понравилось - но поразило уж точно. Как написано на обложке - Ето история о человеке , создающем совершенно новыи тип семьи, об ином формате мышления, своего рода провокация.Главныи герои - уретральныи, хотя и не всегда точно описан. Четко выстроенная стая: eго анальные друзья, его женщины - мышечная, анальная и кожная. Если кто-то прочитал - можем обсудить. Я об етом авторе раньше ничего не слышала.
Вот саит автора http://www.arkada-ivanov.ru/ru/books_reviews/BludaiMUDO

[Наталья]

Кто читал " Медея и ее дети" Л. Улицкой ?

как вы думаете ....Медея анально звуковая ?

И кто по векторам Сандрочка ( сестра Медеи ) и дочь Сандры - Ника ...

[Ксения]

Кто читал " Медея и ее дети" Л. Улицкой ?
как вы думаете ....Медея анально звуковая ?

Медея мне кажется ещё с кожей точно - все эти корешочки, ягодки, найденные украшения, колечки... и со зрением, наверное - сочуствие, сострадание..

[Элина]

Это не литературное произведение, но весьма системная заметка об анально-звуковых программистах и кожных менеджерах: http://users.livejournal.com/akme_/154221.html. За ссылку спасибо Дмитрию Пенкину.

[Наталья]

Кто читал " Медея и ее дети" Л. Улицкой ?
как вы думаете ....Медея анально звуковая ?

Медея мне кажется ещё с кожей точно - все эти корешочки, ягодки, найденные украшения, колечки... и со зрением, наверное - сочуствие, сострадание..

Не, я никакой кожи не вижу ... ну собирательство , ну и что .... оно же не кожное у нее, а анальное ... все по полочкам как внутри себя так и снаружи, устой, порядок, традиция ... и лечение у нее совсем не кожное ... а какое то более из традиции идущее .... из поколения в поколение наследуемое ...

[Алёна]

Юрий Бурлан писал(а):
Звериное чутьё - уретральный вектор
не обонятельный.
Тактика на опасность. И стратегия на опасность. Рвануть за флажки.

Сергей писал(а):
Чувствовать опасность для уретры - как сигнал к активным и решительным действиям

Мне кажется через стихи Алексея Егорова можно прочувствовать, что такое звериное чутье в уретральном векторе ( и как поэт верно ощущает ментальность России)

Рысь

В поступи легкой скрывается ярость атаки,
Цепкость когтей и кинжальная острость клыков,
Сила тайги, полнота нерушимой отваги,
Ужас добыч, и почтенье жестоких врагов.

Тьму разрезает особая зоркость — кошачья:
Тень проскользнула… С берёзы листок полетел…
Жизнь приучила решать непростые задачи —
Быть на чеку! Не смотря, что отважен и смел!

Быть на чеку, чтоб опасность врасплох не застала!
Коль оплошал — до последнего вздоха дерись!
…Волчий нахрап, ненасытную хищность шакала
Знает Россия, как та осторожная рысь.

Облавная баллада
I

Пламенеет заря и ружейный прицел,
Выбирающий цель на заснеженной пади.
Лишь матёрый вожак, оказавшись в окладе,
Сиганул за флажки — и один уцелел.

Остальным не уйти! Серых шкур не сберечь!
И затравлено мечутся в замкнутом круге,
А за ними несётся в полёте упругом,
Настигая, разя, беспощадно картечь.

И уходит вожак всё резвей, всё быстрей!
Отдохнуть бы чуток?! Только чувствует — рано!
Ещё слышатся чётко рычанье «Буранов»,
Удивленные крики хмельных егерей.

II

Снова в полдень крещенский вожак оказался в окладе.
Значит, снова придётся тягаться с жестокой судьбой.
Ради будущей стаи, волчат не родившихся ради,
Молодую волчицу повёл под флажки за собой.

Он за дальней сосной человека заметил ни сразу,
А когда заискрился с ветвей обвалившийся снег…
…И сверкнули ружья два смертельно-обугленных глаза
И… упала волчица! И волка замедлился бег!

На секунду застыв, человечие очи и волчьи
Друг на друга смотрели… Под свист, улюлюканье, гам,
Кровь роняя, как жизни прощально-горячие клочья, —
Прыгнул волк обречённо навстречу взведенным куркам!

[Дарья]

Таюта... большое спасибо за эту сказку....
http://books.rusf.ru/unzip/add-on/xussr ... 11.htm?1/2

Лед. Покой. Тишина.... какой тоской и болью сквозят эти строчки...

И все эти дни Старший думал, и думал, и думал только об одном: чем бы разбить ему ледяную дубовую дверь. Он обыскал всю кладовую. Он ворочал
мешки с замороженной капустой, с замороженным зерном, с замороженными орехами, надеясь найти топор. И он нашел его, наконец, но и топор отскакивал от ледяного дуба, как от камня.
И Старший думал, думал и наяву и во сне, об одном, все об одном.
А старик хвалил мальчика за спокойствие. Стоя у печки неподвижно как столб, глядя, как превращаются в лед птицы, зайцы, белки, Прадедушка Мороз говорил:
- Нет, я не ошибся в тебе, мой юный друг. "Оставь меня в покое!" - какие великие слова. С помощью этих слов люди постоянно губят своих
братьев. "Оставь меня в покое!" Эти. Великие. Слова. Установят. Когда-нибудь. Вечный. Покой. На земле.
И отец, и мать, и бедный младший брат, и все знакомые лесничие говорили просто, а Прадедушка Мороз как будто читал по книжке, и разговор
его наводил такую же тоску, как огромные пронумерованные залы.
Старик любил вспоминать о древних-древних временах, когда ледники покрывали почти всю землю.
- Ах, как тихо, как прекрасно было тогда жить на белом холодном свете! - рассказывал он, и его ледяные усы и борода звенели тихонько. - Я
был тогда молод и полон сил. Куда исчезли мои дорогие друзья - спокойные, солидные, гигантские мамонты! Как я любил беседовать с ними! Прав-
да, язык мамонтов труден. У этих огромных животных и слова были огромные, необычайно длинные. Чтобы произнести одно только слово на языке ма-
монтов, нужно было потратить двое, а иногда и трое суток. Но. Нам. Некуда. Было. Спешить.

[Yulay]

Прочитал сказку по ссылке, спасибо большое, очнь понравилась. У меня возникла ассоциация с двумя братьями по одной квартели , а отец-Он...ну вот, я все про музыку )))

[Руслан]

Отрывок из рассказа А.П.Чехова "Спать хочется": (жуть вообще)

"...Варька сквозь полусон не может только никак понять той силы, которая сковывает ее по рукам и по ногам, давит ее и мешает ей жить. Она оглядывается, ищет эту силу, чтобы избавиться от нее, но не находит. Наконец, измучившись, она напрягает все свои силы и зрение, глядит вверх на мигающее зеленое пятно и, прислушавшись к крику, находит врага, мешающего ей жить.
Этот враг — ребенок. Ребенок кричит и изнемогает от крика...
Она смеется. Ей удивительно: как это раньше она не могла понять такого пустяка? ...
...Ложное представление овладевает Варькой. Она встает с табурета и, широко улыбаясь, не мигая глазами, прохаживается по комнате. Ей приятно и щекотно от мысли, что она сейчас избавится от ребенка, сковывающего ее по рукам и ногам... Убить ребенка, а потом спать, спать, спать...
Смеясь, ... Варька подкрадывается к колыбели и наклоняется к ребенку. Задушив его, она быстро ложится на пол, смеется от радости, что ей можно спать, и через минуту спит уже крепко, как мертвая..."

Толкает на убийство звук, который хочет "выключить " источник помех...
Или мышечность, на есть,пить,дышать, СПАТЬ которого покусились?

Весь рассказ тут : http://ilibrary.ru/text/683/p.1/

[Руслан]

В "Сонечке" Л.Улицкой

Сонечка : анально-зрительная,
Роберт Викторович : кожно-зрительно-звуковой
Таня : кожно-зрительно-звуковая
Яся : кожно-зрительная.

Правильно диагнозы расставил?)

[Евгения Алексеева]

сейчас я уже не очень помню, давно читала
Девочек я так же определила.. Яся, Таня, Сонечка сомнений не вызывают. А по поводу Роберта Викторовича, мне кажется, ты ошибся Напомни мне что там и почему ты решил что он просто кожный снизу

[Руслан]

Кожа бросилась в глаза : рационализаторства, констриурование, счетоводство, математика, аскетизм...
Я не знаю что там у него еще может быть снизу)
Уретральности, ясно,нет)
Анальность не вижу..

[irinamoskvina]

Совсем недавно векторная психология вошла в мою жизнь...И на первый взгляд словно бы ничего особенного не произошло..Но..Я стала замечать за собой, что мой внутренний диалог изменился.Ход мыслей, наблюдения, выводы..И книги читать я стала совершенно иначе.Герои книг стали мне интереснее .Они стали человеченее,одушевленнее что ли.Я начинаю видеть в них проявление того или иного ветора.Мне пришла такая мысль...Если мне легче понимать и познавать системное мышление на примерах, то наверное это пригодится кому-то еще..В этой теме давайте размещать понравившиеся отрывки из художественных произведений, которые будут хорошей иллюстрацией .
Я как раз дочитала "Консервный ряд "Стейнбека..Главный герой Док - образованный человек очень выделяется из общего окружения.Я нашла в его образе звуковой вектор...Вот как это описывает Стейнбек:
"..Несмотря на открытый характер и множество друзей, Док был человек одинокий, державшияся особняком.В компании Док всегда был один.Когда у него в окнах горел свет, шторы ьыли опущены, а проигрыватель играл Грегорианские песнопения...и ему передавалось безысходное ощущение одиночества:даже нежная юлизость женщины не спасала Дока.Док был ночной птицей.Свет в лаборатории горел всю ночь, но и днем, казалось, он не смыкает глаз.Денно и нощно из окон лаборатории катились мощные волны музыки."
А вот как проявляется Анальность Дока:
"...Постоянным занятием Дока было собирательство.Он не пропускал ни одного хорошего отлива на всем побережье.Его угодьями были скалы и песчаные отмели.Он точно знал, где что взять: в этой бухте трубочники, в этой осьминоги и губки, а еще дальше - морские лилии."
-Рано утром Док уложил вещи.Личные в саквояж, инструменты в другой, побольше.(характерно для анальника ..все по отдельности..по-порядку)Затем причесался, подровнял бородку;потрогал карман рубашки - на месте ли карандаши; проверил приколота ли к лацкану пиджака лупа.Все было в порядке.Упаковал локти, бутылки, предметные стекла, спирт;резиновые сапоги и одеяло сложил на заднее сиденье машины...Вымыл грязную посуду трехдневной давности(он же анальник со звуком), выплеснул воду в пенистую кромку прибоя.Закрыл двери, но запирать не стал и в девять часов утра отбыл.
-А поскольку Док был человек честный, то он говорил людям истинную правду: что у него сдали нервы, что он давно хотел посмотреть страну, подышать запахами земли,осязать траву, деревья, послушать пение птиц, словом отведать приволья, вот и отправился бродить пешком по градам и весям.Людям был не по душе этот честный человек.Они качали головами, хмурились, стучали себя пальцами по лбу; семеялись, уверенные,что он все врет(оральники), и отдавали должное его искусству морочить людей.А были и такие, что гнали его прочь, боясь за сохранность своих хрюшек и дочероей(кожники); кричали ему, пусть убирается подобру-поздорову, покуда цел.
И тогда он решил говорить неправду, отвечал, что отправился бродить на пари, поспорив с друзьями на сто долларов.И ему все верили, он всем очень нравился.Его приглашали обедать, оставляли ночевать, кормили завтраком и желали счастливого пути.А потом вспоминали о нем, как о чертовски славном парне.Док не учился говорить правду, он теперь знал, что правду любят немногие, что она-опасная возлюбленная.

[irinamoskvina]

А вот удивительный диалог из этой книги...
Анально-звуко-зрительного человека и кожника...зрительного.
-- ..Чей-то голос вернул его к действительности.Он поднял голову, рядом стоял человек.
-Ловите рыбу?- спросил он.
-Нет, собираю морских животных.
-Животных?Каких?
-Детенышей осьминогов.
....Вам плохо?-спросил мужчина.-У вас совсем больной вид.
Флейта опять устремилась ввысь, ей вторили низкие струны виолончелей, а море все ближе подступало к берегу.Док стряхнул с себя музыку, лицо, собственное оцепенение.
-Полиция далеко отсюда?
-В городе.Что-нибудь случилось?
-Там в расщелине - тело.
-Где?
- Вот там, между двух скал.Девушка.
-Ничего себе...- протянул мужчина и прибавил:-
если найдешь труп, полагается вознаграждение.забыл сколько.
Док поднялся на ноги, взял свои вещи.
-Вы не могли бы сообщить об этом в полицию? Мне что-то нехорошо.
-Это на вас так сильно подействовало.Он, что очень страшный? Объеденный или уже совсем разложился?(Кожная любознательность)
Док отвернулся.
-Вознаграждение возьмите себе, - сказал он.- Мне не надо.
И пошел к своей машине.В голове у него едва звучал тоненький голос флейты.

-Меня вот всегда удивляло,- сказал Док.-Качества, которыми мы восхищаемся в человеке - доброта, щедрость, открытость, прямодушие, понимание, чувствительность,- все они обеспечивают неуспех в нашей системе.Те же черты, которые мы считаем гнусными - лукавство, алчность, жажда наживы, подлость, низость, эгоизм, своекорыстие,-все это, напротив гарантирует успех.Людей восхищает первый джентельменский набор, но пользоваться они любят плодами второго.
-Кто согласится быть честным, но голодным?- сказал Ричард Фрост.
-Дело не в голоде.Дело совсем в другом.Каждый волен выбирать между спасением души и всеми царствами мира, и почти все выбирают земные царства.Все да не все.

[Евгения Алексеева]

Когда-то на меня произвел впечатление этот рассказ Улицкой, сейчас я вновь на него наткнулась
Он называется "Голубчик".
В нем потрясающе описывается, как кожно звуко-зрительный мальчик входит в гомосексуальные отношения с анальником ( в данном случае отчимом), как его вырастили в это...

http://bookz.ru/book.php?id=57526&n=1&p ... la-ulickaa

[Саша]

Уретральный звуковик В.Маяковский, небольшая его работа "Как Делать Стихи"
отрывок :
".. Например: социальное задание – дать слова для песен идущим на питерский фронт красноармейцам. Целевая установка – разбить Юденича. Материал – слова солдатского лексикона. Орудия производства – огрызок карандаша. Прием – рифмованная частушка.
Результат:

Милкой мне в подарок бурка
и носки подарены.
Мчит Юденич с Петербурга,
как наскипедаренный. "

"....Я хожу, размахивая руками и мыча еще почти без слов, то укорачивая шаг, чтоб не мешать мычанию, то помычиваю быстрее в такт шагам.
Так обстругивается и оформляется ритм – основа всякой поэтической вещи, приходящая через нее гулом. Постепенно из этого гула начинаешь вытискивать отдельные слова.
Некоторые слова просто отскакивают и не возвращаются никогда, другие задерживаются, переворачиваются и выворачиваются по нескольку десятков раз, пока не чувствуешь, что слово стало на место (это чувство, развиваемое вместе с опытом, и называется талантом). Первым чаще всего выявляется главное слово – главное слово, характеризующее смысл стиха, или слово, подлежащее рифмовке. Остальные слова приходят и вставляются в зависимости от главного. Когда уже основное готово, вдруг выступает ощущение, что ритм рвется – не хватает какого-то сложка, звучика. Начинаешь снова перекраивать все слова, и работа доводит до исступления. Как будто сто раз примеряется на зуб не садящаяся коронка, и наконец, после сотни примерок, ее нажали, и она села. Сходство для меня усугубляется еще и тем, что когда наконец эта коронка «села», у меня аж слезы из глаз (буквально) – то боли и от облегчения.
Откуда приходит этот основной гул-ритм – неизвестно. Для меня это всякое повторение во мне звука, шума, покачивания или даже вообще повторение каждого явления, которое я выделяю звуком. Ритм может принести и шум повторяющегося моря, и прислуга, которая ежеутренне хлопает дверью и, повторяясь, плетется, шлепая в моем сознании, и даже вращение Земли, которое у меня, как в магазине наглядных пособий, карикатурно чередуется и связывается обязательно с посвистыванием раздуваемого ветра.
Старание организовать движение, организовать звуки вокруг себя, находя ихний характер, ихние особенности, это одна их главных постоянных поэтических работ – ритмические заготовки. Я не знаю, существует ли ритм вне меня или только во мне, скорее всего – во мне. Но для его пробуждения должен быть толчок, - так от неизвестного какого скрипа начинает гудеть в брюхе у рояля, так, грозя обвалиться, раскачивается мост от одновременного муравьиного шага..."

[Лена]

Хулио Кортасар. Воссоединение.

Окажемся ли мы в состоянии достичь примирения с уцелевшими враждебными силами? Надо нам быть
как Луис, не подражать ему, но быть как он, безоглядно отринуть ненависть и месть, смотреть на врага, как смотрит Луис - с непреклонным великодушием,
приводившим мне столько раз на память (но разве такое кому-нибудь скажешь?) образ Вседержителя, судьи, который сначала ставит себя на место обвиняемого и свидетеля и, строго говоря, не судит, но просто отделяет твердь от хляби, дабы, в конце концов, когда-нибудь, родилась человеческая родина - в трепетном рассвете, на краю более чистого времени.

[Дарья]

Маменькин сынок или комплекс "хорошего мальчика"

Отрывок из "Искренне Ваш Шурик". Л. Улицкой
http://lib.rus.ec/b/57678/read

Вера давно уже, с самого отъезда Лены и Марии, лелеяла мысль о женитьбе Шурика. Она бы не возражала против Светланы: девушка, конечно, своеобразная, но сдержанная, воспитанная, рукодельница. И Шурика любит.
Родили бы девочку… Марию, разумеется, никто не заменит, но было бы рядом милое существо… Странно, что всякий раз, когда Вера заговаривала об этом с Шуриком, он обнимал ее, целовал в макушку и шептал на ухо:
– Веруся! И не думай! Я бы женился только на тебе. Но второй такой нет!
Стол гипнотизировал. Еда блестела, как покрытая лаком, и имела слегка бутафорский вид. На длинной вазе, угрожающе приподняв голову, лежал небольшой осетр. Металлическим оружейным блеском отливали перепелки из магазина «Дары природы». Пучились круглые клумбы салатов, четыре немигающих глазка икорниц – два красных и два черных – уставились на гостей. И прочая, и прочая… Расселись в молчании и замерли в неподвижности. Одна только Ирина Владимировна эпилептически билась над столом, что-то подправляя и завершая. Наконец замерла и она. Тогда, чутьем кавказца отметив затянувшуюся паузу, встал сосед Арик с рюмкой в руке и провозгласил:
– Так нальем же бокалы!
Мужчин в застолье было двое – Арик и сам именинник.
– Шампанское! Шампанское! – заголосила Ирина Владимировна, потому что ей показалось, что кто-то взялся не за ту бутылку. Шампанское разлили по высоким рюмкам. Робко ткнули ложки в круглые бока салатов – разорять совершенство…
Арик стоял мягкий, как плюшевый медведь, и квадратный, как «Камаз», с хлипкой рюмочкой в руке, поросшей густым волосом до самых пальцев.
– Дорогие товарищи! – возгласил он дьяконским голосом. – Поднимем наши рюмки за нашего дорогого Шурика, который достиг сегодня своего тридцатилетия…
Шурик переглянулся с матерью, это был целый бессловесный разговор: надо потерпеть… кто же виноват… вечная история, всегда у нас так получается… а как хорошо было бы провести вечер вдвоем… прости, мамочка, что я такой идиот и поддался на провокацию Ирины Владимировны… да что ты, дорогой, это я виновата, я сама должна была все это остановить… делать нечего, надо перетерпеть… и кто позвал этого Арика… это получилось случайно, совершенно случайно… Прости, пожалуйста…
Арик говорил долго и невпопад, начав от Шурика и окончив построением светлого будущего… Это была какая-то Богом проклятая квартира: сначала в ней жил еврейский большевик, храбрый Мармелад, теперь поселился армянский…
Наконец чокнулись, сели и принялись жевать.
Все старались: Катя – вести себя хорошо, не ронять кусочков и не греметь вилкой, Шурик, чтобы всем было удобно, и тарелки не пустели, Светлана – занимать свое место возле Шурика так выразительно, чтобы близость их отношений видна была всем. И белая блузка тоже была не случайно надета: белое – освежает, конечно, но и освещает, и намекает… Вера положила салфетку на колени и старалась не испачкать едой новое платье. Впрочем, она и не ела…
– Тебе чего-нибудь положить? – тихо спросил Шурик, склонившись к матери.
– Упаси Господи! Меня тошнит от одного вида еды, – нежно улыбнулась Веруся.
– Ну, это ты уж слишком. Вообще-то все очень вкусно. Может, немного салата? – Шурик потянулся к вазе.
– Ни за что, – шепнула Вера и улыбнулась самой артистической из своих улыбок: подбородок вниз, глаза вверх…
Ирина Владимировна чувствовала себя вполне счастливой: впервые в жизни ей удалось полностью себя реализовать. Она сделала все, что умела, и все, о чем мечтала в голодные и полуголодные годы: фаршированного капустой гуся, как делала ее бабушка, и пирог на четыре угла, и тельное. И все получилось на славу… К тому же сегодня она собиралась съесть бутерброд с черной икрой, которую в детстве попробовать не успела по малолетству, а в более поздние годы волшебного этого продукта в глаза не видела…
Гости счастливыми себя не чувствовали, а, напротив, по разным причинам испытывали недовольство – в особенности две пожизненные подруги Веры Александровны, Кира и Нила. Они были в свежей ссоре, и каждая из них была уверена, что не встретит на торжестве другую. Но мало того, что Вера, прекрасно зная о ссоре, пригласила обеих, она еще имела бестактность посадить их рядом за столом, и теперь они сидели, глядя в разные стороны, лишившись и дара речи, и аппетита.
Арик и Зира, армянские соседи, тоже были в свежей ссоре, случившейся прямо перед выходом: Зира надела свой лучший наряд, Арик, критически оглядев жену, сказал, что ей место в таком платье на ереванском базаре. Зира заплакала, сняла платье и отказалась идти. Арику пришлось долго ее уговаривать и утешать, и он знал, что ему долго еще придется рассчитываться за неосторожное замечание. Аллочка была разочарована отсутствием Жени. Из трех пришедших «студийных» девочек одна была влюблена в Шурика с пятого класса, а теперь уже училась в институте. Сидя напротив Шурика, она свежо переживала безответную любовь. Вторая, пятнадцатилетняя, нисколько в Шурика влюблена не была. Напротив, влюблена она была в Веру Александровну и ревновала ее ко всему белому свету. Третья, из ранних учениц Веры Александровны, озабочена была отсутствием положенного женского недомогания и ужасными возможными последствиями… Ее тошнило, и было ей не до еды.
Ирина Владимировна, пока находилась в предварительном возбуждении, чувствовала себя окрыленной, но когда заметила явную диспропорцию между количеством наготовленного и возможностями едоков, ушла на кухню рыдать. С этого момента Шурик и Вера попеременно навещали ее на кухне, пытаясь остановить приступ безудержного плача.
Арик тем временем все более входил в раж, возносил к небу рюмки и провозглашал тосты: выпили за маму, за покойного папу, за бабушку и всех предков, за небо и за землю, за дружбу народов и еще раз за светлое будущее. Подруги Веры давились от смеха и на этой почве помирились.
Далее закуску сменили горячие блюда. Здесь пришлось вступить в действие Светлане, поскольку Ирина Владимировна вышла из строя и собралась с силами только к десерту, когда осовелые гости могли только слабо шевелить руками и языками, точно как в немом кино, показываемом в замедленном режиме. Гости съели пирожные, выпили чаю и стали тихо расползаться, придерживая животы. И тут Светлана обнаружила недостачу: исчез Шурик. Он вышел проводить Аллу с Катей, но шепнул об этом только матери. Светочку же он в известность не поставил, – отчасти из-за того, что собирался посадить их в такси и сразу же вернуться, отчасти от полного расслабления и потери бдительности: за годы общения со Светочкой он прекрасно узнал, как опасно давать ей повод для переживаний…
Катя засыпала, и Шурик нес ее на руках. Когда удалось остановить такси, девочка крепко спала, но когда Шурик попытался переложить ее на руки матери, она обхватила его за шею и заплакала:
– Ты нас не бросишь? Мам, он нас тоже бросит… Не уходи, Шурик…
Шурик сел в такси. Катя, уткнувшись ему в плечо, мгновенно заснула.
– Ты понимаешь, какая это травма для ребенка? – шепнула Аллочка и положила руку на другое Шуриково плечо.
Шурик это понимал. Он понимал также, что травма не одна, а две. Он посмотрел на часы – всего четверть одиннадцатого, так что он вполне успеет вернуться к гостям. Главное – сразу же позвонить маме.
Как только он вошел в бывшее супружеское гнездышко Жени Розенцвейга и передал Катю на руки Аллочке, сразу же взялся за трубку:
– Мамочка, мне пришлось Аллу с Катей домой отвезти. Я скоро буду.
Веруся выразила недовольство. Сказала шепотом, чтоб приезжал поскорее, потому что Ирина в истерике: осталось такое количество еды, что не влезает в холодильник, и теперь она составляет счет, сколько было потрачено и сколько всего осталось и собирается выплачивать разницу в рассрочку…
– Умоляю, приезжай скорей, я этого не выдержу! – шепот звучал драматически

[Андрей Дудко]

Классный рассказ про уретральника, очень системно. Жаль не было имени автора:

1987-й год, высокогорная точка ПВО.
Мы, девять дембелей, живем маниловско – обломовской жизнью, получая удовольствие от заслуженного по сроку службы покоя и мечтая о том, как
мужественные и красивые небрежно постучим в дверь родного дома...
«Дембельский аккорд» только что завершен, осталось просто ждать первой партии домой.
К нашим услугам южное солнце, прогулки в лес за грибами, бильярд и еще много самых разных солдатских ценностей.
(Заиграли гусли)
Вдруг, как снег на наши «седы головы»,
Беда страшная приключилася.
Налетели на сторонку родимую
люты вороги, черной тучею.
И числом их было видимо - не видимо,
были это злые стройбатовцы,
а они –то хуже поганых половцев...
В прозе выглядело это еще страшнее: взвод голодных стройбатовцев, которых забросили к нам на точку, для рытья какой-то-то там канавы.
Их нравы были просты - отсутствие всяких нравов.
Почти все из них прошли через тюрьму, и задачи у них были первобытные: отобрать силой все, что можно отобрать.
В первый же день мы про этих ребятишек все поняли: когда прапорщик, который их привез делал им строгое внушение: «Если я узнаю, что кто-то из вас, не то что набил морду здешнему офицеру, а хоть пальцем его тронул, тот будет иметь дело со мной !!!»
Нас аборигенов было всего девять человек, а стройбатовских «фашистских оккупантов» - тридцать рыл, мечтающих найти повод и раздавить нас в
ближайшее время.
В воздухе пахло кровью.
Ни сегодня, завтра должна назреть решающая битва стенка на стенку и, честно говоря, наши шансы были не ахти: семеро и так и сяк, восьмой - высокий худой очкарик, по кличке «Циркуль», девятый – маленький, большеголовый метр пятьдесят ростом по кличке «Батя». Вот и все наше войско.
Вечерком, на второй день оккупации сидели мы в курилке, пытаясь отогнать грустные мысли.
Вдруг из темноты выходит Батя, с ошалевшими глазами и печальным лицом:
- Мужики, тут такое дело: я смотрел телевизор, в казарму пришли стройбатовцы и переключили мое кино, я сказал, что это невежливо и их самый
здоровый по кличке Литовец, к-а-а-а-к зарядил мне ладошкой в ухо.
...Я поднялся с пола, но не буду же я кидаться на него, Литовец же вдвое выше...
Ну вот. Что будем делать мужики?
Мы поняли – началось...
Я засуетился и сказал:
- Давайте срочно вооружаться! Там в дизельной были арматурины, так хоть по началу будет, чем отбиваться, а там посмотрим.
Среди нас был один парень из Ростова-на-Дону, по кличке «Соловей». В армию он пошел довольно поздно – в 25 лет, но по своей воле, хотел поправить
анкету, ведь до службы, он успел отсидеть два срока в тюрьме...
Мужик он был очень «четкий» во всех четких смыслах этого слова.
За два года службы ни разу ни перед кем не «прогнулся», за что и бывал «стариками» серьезно бит, аж пока однажды Соловей не засунул в драке одному
«деду» автоматный патрон в глотку (того беднягу потом комиссовали)
Одним словом, для нас был он как старший брат, и мы все его очень любили.
Царство ему небесное.
Через десять лет после армии на его дом напали, и Соловей, защищая семью, погиб от ножа, но двоих забрал с собой...
Соловей:
- Батя, а они знают, где мы?
- Ну да, я как получил плюху, сразу к вам и пошел, они еще смеялись мне в спину, типа - иди к своим, они тебя пожалеют...
Соловей:
-Ясно, значит так, через минут десять, от силы полчаса, эти черти придут к нам на разборки.
Давайте сразу все «добазаримся», говорить буду только я.
Вы сидите и молчите, как будто это все вас не касается. Грубас, и никаких арматурин. Просто поверьте мне, и ничему не удивляйтесь, я все разрулю.
Добренько?
Мы все согласились, хотя не понимали, как без грубой «арматурной» силы можно противостоять лютой стройбатовской кодле?
Ну, сидел допустим Соловей, но ведь и они в основном все сидели, чем же их можно удивить и заболтать?
Так и есть: не прошло и десяти минут, идут.
Молча окружили нашу курилку, и только Литовец набрал воздух, собираясь что-то сказать, как его на долю секунды опередил Соловей:
- Литовец, это ты ударил нашего Батю?
Литовец с вызовом:
Я, а что?
Соловей:
-Да нет ничего, просто смешно как-то. Посмотри какой ты высокий и мощный, и какой наш Батя мелкий и задрипанный, ты же мог его убить перед
дембелем...Представь, пришел бы гроб на родину героя и правительственная телеграмма: «Ваш сын геройски погиб от плюхи в ухо...»
Все стройбатовцы заржали, а мы сидели оплеванные недоумевая, чего же это наш Соловей несет всякую хрень прогибаясь под стройбат? Неужели он хочет перекинуться к ним и спокойно дожить до дембеля без всяких войн?
Когда Соловей пообещал врагам подогнать последний ящик нашей тушенки, то мы и совсем разозлились, не ожидали от него такой подлянки...
Соловей продолжал:
-Батя, Литовец, давайте вы не будете ссориться, пожмите друг другу руки.
Потерянный Батя протянул Литовцу руку, тот по ней звонко хлопнул ладошкой.
Соловей:
Ну, вот и хорошо. Литовец, если наш Батя, тебя опять будет обижать, то не бей его сразу, нам скажи, мы сами его накажем.
Стройбатовцы захихикали, а Соловей приблизив голову к Литовцу, стал тихо, чтоб ни кто не слышал «втирать» ему что-то интересное. Литовец довольно
кивал.
Стройбатовцы осознали, что мы сдались без борьбы, поднялись с лавочек и зевая, потихоньку потянулись обратно в казарму.
Из их толпы слышны были смешки и реплики типа «Чуханы», «уроды», «чмошники». «Дождемся их в казарме». Кого они имели в виду, у нас сомнений не было.
Соловей все шептался с заинтересованным Литовцем, но когда в курилке остались только наши, вдруг отпрянул и миролюбиво сказал:
-Батя, ну так ты простил Литовца?
Запутавшийся в происходящем Батя, грустно ответил:
-Ну да, простил...
Соловей тем же спокойным негромким голосом:
-А я вот не простил, и если ты Литовец еще хоть пальцем нашего Батю тронешь, то я тебе и второе ухо оторву...
Одновременно с этими словами Соловей быстро и уверенно - с корнем оторвал ухо у Литовца (до сих пор как вспоминаю этот резиновый звук, аж зубы
сводит)
Несчастный гигант от неожиданности даже не дернулся.
Соловей взял его руку, вложил в ладошку ухо и сказал:
Ладно Литовец, иди уже к своим, а то ты всех нас кровью перепачкаешь...и не обижайся, ты же первый начал.
Давай брат, спокойной ночи...
Как только мы отошли от первого шока, обрадовались, что Соловей не «прогнулся», а все еще с нами.
Я опять засуетился:
- Побежали за арматурами, чтоб четко встретить, когда они вернутся!
Соловей:
- Успокойся уже со своими арматурами, разборки кончились, ничего больше не будет. Не видели вы серьезных разборок...а эти так – урки подшконочные.
- Как же не будет!? Они сейчас выскочат мстить за Литовца!
- Не знаете вы жизни... Никуда они не выскочат.
Литовец сейчас в усмерть перепугает их своим оторванным «пельменем», да еще и наедет на них, типа бросили вы меня на разборках и убежали.
Те скажут: «Какие разборки? Не было же ничего...»
Литовец скажет: «Какого хрена не было? Мне вот ухо оторвали...»
Примерно такие сейчас там у них идут терки, зуб даю...
Когда мы с опаской вернулись в казарму, было заметно, как стройбатовцы старались не встречаться с нами глазами.
Соловей был опытным тюремным психологом и оказался прав: когда Литовец вернулся без уха в казарму, он сходу сломал носы двоим своим товарищам, и только потом с сердечным приступом рухнул на пол.
Через пару дней стройбатовцы захотели жить в своих полевых палатках отдельно от нас.
Больше мы их не видели.

[Дарья]

Кто пишет гадости в интернете

Василий Шукшин. Срезал

К старухе Агафье Журавлевой приехал сын Константин Иванович. С женой и дочерью. Попроведовать, отдохнуть.

Деревня Новая - небольшая деревня, а Константин Иванович еще на такси прикатил, и они еще всем семейством долго вытаскивали чемоданы из багажника... Сразу вся деревня узнала: к Агафье приехал сын с семьей, средний, Костя, богатый, ученый.

К вечеру узнали подробности: он сам - кандидат, жена - тоже кандидат,дочь - школьница. Агафье привезли электрический самовар, цветастый халат и деревянные ложки.

Вечером же у Глеба Капустина на крыльце собрались мужики. Ждали Глеба. Про Глеба надо сказать, чтобы понять, почему у него на крыльце собрались мужики и чего они ждали.

Глеб Капустин - толстогубый, белобрысый мужик сорока лет, начитанный и ехидный. Как-то так получилось, что из деревни Новой, хоть она небольшая, много вышло знатных людей: один полковник, два летчика, врач, корреспондент... И вот теперь Журавлев - кандидат. И как-то так повелось, что, когда знатные приезжали в деревню на побывку, когда к знатному земляку в избу набивался вечером народ - слушали какие-нибудь дивные истории или сами рассказывали про себя, если земляк интересовался,- тогда-то Глеб Капустин приходил и срезал знатного гостя. Многие этим были недовольны, но многие, мужики особенно, просто ждали, когда Глеб Капустин срежет знатного. Даже не то что ждали, а шли раньше к Глебу, а потом уж - вместе - к гостю. Прямо как на спектакль ходили. В прошлом году Глеб срезал полковника - с блеском, красиво. Заговорили о войне 1812 года... Выяснилось, полковник не знает, кто велел поджечь Москву. То есть он знал, что какой-то граф но фамилию перепутал, сказал - Распутин. Глеб Капустин коршуном взмыл над полковником... И срезал. Переволновались все тогда, полковник ругался... Бегали к учительнице домой - узнавать фамилию графа-поджигателя. Глеб Капустин сидел красный в ожидании решающей минуты и только повторял:
"Спокойствие, спокойствие, товарищ полковник, мы же не в Филях, верно?"

Глеб остался победителем; полковник бил себя кулаком по голове и недоумевал. Он очень расстроился. Долго потом говорили в деревне про Глеба, вспоминали, как он только повторял: "Спокойствие, спокойствие товарищ полковник, мы же не в Филях". Удивлялись на Глеба. Старики интересовались - почему он так говорил.
Глеб посмеивался. И как-то мстительно щурил свои настырные глаза. Все матери знатных людей в деревне не любили Глеба. Опасались. И вот теперь приехал кандидат Журавлев...

Глеб пришел с работы (он работал на пилораме), умылся, переоделся... Ужинать не стал. Вышел к мужикам на крыльцо.
Закурили... Малость поговорили о том о сем - нарочно не о Журавлеве. Потом Глеб раза два посмотрел в сторону избы бабки Агафьи Журавлевой.

Спросил:
- Гости к бабке приехали?
- Кандидаты!
- Кандидаты? - удивился Глеб. - О-о!.. Голой рукой не возьмешь.
Мужики посмеялись: мол, кто не возьмет, а кто может и взять. И посматривали с нетерпением на Глеба.
- Ну, пошли попроведаем кандидатов,- скромно сказал Глеб.
И пошли.
Глеб шел несколько впереди остальных, шел спокойно, руки в карманах,щурился на избу бабки Агафьи, где теперь находились два кандидата.
Получалось вообще-то, что мужики ведут Глеба. Так ведут опытного кулачного бойца, когда становится известно, что на враждебной улице объявился некий новый ухарь.
Дорогой говорили мало.
- В какой области кандидаты? - спросил Глеб.
- По какой специальности? А черт его знает... Мне бабенка сказала - кандидаты. И он и жена...
- Есть кандидаты технических наук, есть общеобразовательные, эти в основном трепалогией занимаются.
- Костя вообще-то в математике рубил хорошо,- вспомнил кто-то, кто учился с Костей в школе.- Пятерочник был.
Глеб Капустин был родом из соседней деревни и здешних знатных людей знал мало.
- Посмотрим, посмотрим,- неопределенно пообещал Глеб.- Кандидатов сейчас как нерезаных собак,
- На такси приехал...
- Ну, марку-то надо поддержать!..- посмеялся Глеб.
Кандидат Константин Иванович встретил гостей радостно, захлопотал насчет стола...
Гости скромно подождали, пока бабка Агафья накрыла стол, поговорили с кандидатом, повспоминали, как в детстве они вместе...
- Эх, детство, детство! - сказал кандидат.- Ну, садитесь за стол, друзья. Все сели за стол. И Глеб Капустин сел. Он пока помалкивал. Но - видно было - подбирался к прыжку. Он улыбался, поддакнул тоже насчет детства, а сам все взглядывал на кандидата - примеривался.
За столом разговор пошел дружнее, стали уж вроде и забывать про Глеба Капустина... И тут он попер на кандидата.
- В какой области выявляете себя? - спросил он.
- Где работаю, что ли? - не понял кандидат.
- Да.
- На филфаке.
- Философия?
- Не совсем... Ну, можно и так сказать.
- Необходимая вещь.- Глебу нужно было, чтоб была - философия. Он оживился.- Ну, и как насчет первичности?
- Какой первичности? - опять не понял кандидат. И внимательно посмотрел на Глеба, И все посмотрели на Глеба.
- Первичности духа и материи.- Глеб бросил перчатку. Глеб как бы стал в небрежную позу и ждал, когда перчатку поднимут.
Кандидат поднял перчатку.
- Как всегда, - сказал он с улыбкой. - Материя первична...
- А дух?
- А дух - потом. А что?
- Это входит в минимум? - Глеб тоже улыбался.- Вы извините, мы тут... далеко от общественных центров, поговорить хочется, но не особенно-то разбежишься - не с кем. Как сейчас философия определяет понятие невесомости?
- Как всегда определяла. Почему - сейчас?
- Но явление-то открыто недавно.- Глеб улыбнулся прямо в глаза кандидату.- Поэтому я и спрашиваю. Натурфилософия, допустим, определит это так, стратегическая философия-совершенно иначе...
- Да нет такой философии - стратегической! - заволновался кандидат.- Вы о чем вообще-то?
- Да, но есть диалектика природы,- спокойно, при общем внимании продолжал Глеб.- А природу определяет философия. В качестве одного из элементов природы недавно обнаружена невесомость. Поэтому я и спрашиваю: растерянности не наблюдается среди философов?
Кандидат искренне засмеялся. Но засмеялся один... И почувствовал неловкость. Позвал жену:
- Валя, иди, у нас тут... какой-то странный разговор!
Валя подошла к столу, но кандидат Константин Иванович все же чувствовал неловкость, потому что мужики смотрели на него и ждали, как он ответит на вопрос.
- Давайте установим,- серьезно заговорил кандидат,- о чем мы говорим.
- Хорошо. Второй вопрос: как вы лично относитесь к проблеме шаманизма в отдельных районах Севера?
Кандидаты засмеялись. Глеб Капустин тоже улыбнулся. И терпеливо ждал, когда кандидаты отсмеются.
- Нет, можно, конечно, сделать вид, что такой проблемы нету. Я с удовольствием тоже посмеюсь вместе с вами...- Глеб опять великодушно улыбнулся. Особо улыбнулся жене кандидата, тоже кандидату, кандидатке, так сказать.- Но от этого проблема как таковая не перестанет существовать. Верно?
- Вы серьезно все это? - спросила Валя.
- С вашего позволения,- Глеб Капустин привстал и сдержанно поклонился кандидатке. И покраснел.- Вопрос, конечно, не глобальный, но, с точки зрения нашего брата, было бы интересно узнать.
- Да какой вопрос-то? - воскликнул кандидат.
- Твое отношение к проблеме шаманизма.- Валя опять невольно засмеялась. Но спохватилась и сказала Глебу: - Извините, пожалуйста.
- Ничего,- сказал Глеб.- Я понимаю, что, может, не по специальности задал вопрос...
- Да нет такой проблемы! - опять сплеча рубанул кандидат. Зря он так. Не надо бы так.
Теперь засмеялся Глеб. И сказал:
- Ну, на нет и суда нет!
Мужики посмотрели на кандидата.
- Баба с возу - коню легче,- еще сказал Глеб.- Проблемы нету, а эти...Глеб что-то показал руками замысловатое,- танцуют, звенят бубенчиками... Да? Но при желании... - Глеб повторил: - При же-ла-нии-их как бы нету. Верно? Потому что, если... Хорошо! Еще один вопрос: как вы относитесь к тому, что Луна тоже дело рук разума?
Кандидат молча смотрел на Глеба.
Глеб продолжал:
- Вот высказано учеными предположение, что Луна лежит на искусственной орбите, допускается, что внутри живут разумные существа...
- Ну? - спросил кандидат.- И что?
- Где ваши расчеты естественных траекторий? Куда вообще вся космическая наука может быть приложена?
Мужики внимательно слушали Глеба.
- Допуская мысль, что человечество все чаще будет посещать нашу, так сказать, соседку по космосу, можно допустить также, что в один прекрасный момент разумные существа не выдержат и вылезут к нам навстречу. Готовы мы, чтобы понять друг друга?
- Вы кого спрашиваете?
- Вас, мыслителей...
- А вы готовы?
- Мы не мыслители, у нас зарплата не та. Но если вам это интересно, могу поделиться, в каком направлении мы, провинциалы, думаем. Допустим, на поверхность Луны вылезло разумное существо... Что прикажете делать? Лаять по-собачьи? Петухом петь?
Мужики засмеялись. Пошевелились. И опять внимательно уставились на Глеба.
- Но нам тем не менее надо понять друг друга. Верно? Как? - Глеб помолчал вопросительно. Посмотрел на всех.- Я предлагаю: начертить на песке схему нашей солнечной системы и показать ему, что я с Земли, мол. Что, несмотря на то что я в скафандре, у меня тоже есть голова и я тоже разумное существо. В подтверждение этого можно показать ему на схеме, откуда он: показать на Луну, потом на него. Логично? Мы, таким образом, выяснили, что мы соседи. Но не больше того! Дальше требуется объяснить, по каким законам я развивался, прежде чем стал такой, какой есть на данном этапе...
- Так, так.- Кандидат пошевелился и значительно посмотрел на жену.- Это очень интересно: по каким законам?
Это он тоже зря, потому что его значительный взгляд был перехвачен; Глеб взмыл ввысь... И оттуда, с высокой выси, ударил по кандидату. И всякий раз в разговорах со знатными людьми деревни наступал вот такой момент - когда Глеб взмывал кверху. Он, наверно, ждал такого момента, радовался ему, потому что дальше все случалось само собой.
- Приглашаете жену посмеяться? - спросил Глеб. Спросил спокойно, но внутри у него, наверно, все вздрагивало. - Хорошее дело... Только, может быть, мы сперва научимся хотя бы газеты читать? А? Как думаете? Говорят, кандидатам это тоже не мешает...
- Послушайте!..
- Да мы уж послушали! Имели, так сказать, удовольствие. Поэтому позвольте вам заметить, господин кандидат, что кандидатство - это ведь не костюм, который купил - и раз и навсегда. Но даже костюм и то надо иногда чистить. А кандидатство, если уж мы договорились, что это не костюм, тем более надо... поддерживать. - Глеб говорил негромко, но напористо и без передышки - его несло. На кандидата было неловко смотреть: он явно растерялся, смотрел то на жену, то на Глеба, то на мужиков... Мужики старались не смотреть на него.- Нас, конечно, можно тут удивить: подкатить к дому на такси, вытащить из багажника пять чемоданов... Но вы забываете, что поток информации сейчас распространяется везде равномерно.

Я хочу сказать, что здесь можно удивить наоборот. Так тоже бывает. Можно понадеяться, что тут кандидатов в глаза не видели, а их тут видели - кандидатов, и профессоров, и полковников. И сохранили о них приятные воспоминания, потому что это, как правило, люди очень простые. Так что мой вам совет, товарищ кандидат: почаще спускайтесь на землю. Ей-богу, в этом есть разумное начало. Да и не так рискованно: падать будет не так больно.
- Это называется - "покатил бочку", - сказал кандидат, - Ты что, с цепи сорвался? В чем, собственно...
- Не знаю, не знаю,- торопливо перебил его Глеб,- не знаю, как это называется - я в заключении не был и с цепи не срывался. Зачем? Тут,оглядел Глеб мужиков,- тоже никто не сидел - не поймут, А вот и жена ваша сделала удивленные глаза... А там дочка услышит. Услышит и "покатит бочку" в Москве на кого-нибудь. Так что этот жаргон может... плохо кончиться, товарищ кандидат. Не все средства хороши, уверяю вас, не все. Вы же, когда сдавали кандидатский минимум, вы же не "катили бочку" на профессора. Верно? - Глеб встал.- И "одеяло на себя не тянули". И "по фене не ботали". Потому что профессоров надо уважать-от них судьба зависит, а от нас судьба не зависит, с нами можно "по фене ботать". Так? Напрасно.
Мы тут тоже немножко... "микитим". И газеты тоже читаем, и книги, случается, почитываем... И телевизор даже смотрим. И, можете себе представить, не приходим в бурный восторг ни от КВН, ни от "Кабачка "13 стульев". Спросите, почему? Потому что там - та же самонадеянность. Ничего, мол, все съедят. И едят, конечно, ничего не сделаешь. Только не надо делать вид, что все там гении. Кое-кто понимает... Скромней надо.
- Типичный демагог-кляузник,- сказал кандидат, обращаясь к жене.- Весь набор тут...
- Не попали. За всю свою жизнь ни одной анонимки или кляузы ни на кого не написал.- Глеб посмотрел на мужиков: мужики знали, что это правда.- Не то, товарищ кандидат. Хотите, объясню, в чем моя особенность?
- Хочу, объясните.
- Люблю по носу щелкнуть - не задирайся выше ватерлинии! Скромней, дорогие товарищи...
- Да в чем же вы увидели нашу нескромность? - не вытерпела Валя.- В чем она выразилась-то?
- А вот когда одни останетесь, подумайте хорошенько. Подумайте - и поймете.- Глеб даже как-то с сожалением посмотрел на кандидатов.- Можно ведь сто раз повторить слово "мед", но от этого во рту не станет сладко.

Для этого не надо кандидатский минимум сдавать, чтобы понять это. Верно? Можно сотни раз писать во всех статьях слово "народ", но знаний от этого не прибавится. Так что когда уж выезжаете в этот самый народ, то будьте немного собранней. Подготовленной, что ли. А то легко можно в дураках очутиться. До свиданья. Приятно провести отпуск... среди народа.-Глеб
усмехнулся и не торопясь вышел из избы. Он всегда один уходил от знатных людей.
Он не слышал, как потом мужики, расходясь от кандидатов, говорили:
- Оттянул он его!.. Дошлый, собака. Откуда он про Луну-то так знает?
- Срезал.
- Откуда что берется!
И мужики изумленно качали головами.
- Дошлый, собака, Причесал бедного Константина Иваныча... А?
- Как миленького причесал! А эта-то, Валя-то, даже рта не открыла, - А что тут скажешь? Тут ничего не скажешь. Он, Костя-то, хотел, конечно, сказать... А тот ему на одно слово - пять.
- Чего тут... Дошлый, собака!
В голосе мужиков слышалась даже как бы жалость к кандидатам, сочувствие. Глеб же Капустин по-прежнему неизменно удивлял. Изумлял, Восхищал даже. Хоть любви, положим, тут не было. Нет, любви не было. Глеб жесток, а жестокость никто, никогда, нигде не любил еще.
Завтра Глеб Капустин, придя на работу, между прочим (играть будет), спросит мужиков:
- Ну, как там кандидат-то?
И усмехнется.
- Срезал ты его,- скажут Глебу.
- Ничего,- великодушно заметит Глеб.- Это полезно. Пусть подумает на досуге. А то слишком много берут на себя...

[Девицин Максим]

Классный рассказ про уретральника, очень системно. Жаль не было имени автора

Жесть рассказ! Не знаю про уретральника или нет.