Видео

Страх потерять номерок в очереди за пищей и превратиться в социальный ноль. Социальный стыд, животный стыд –это основной регулятор для нашего менталитета. На Западе он горизонтальный кожный, а у нас вертикальный уретральный. На кожном менталитете строится соответствующая социальная формация — кожная. То есть закон, сегодня демократия, прибавочная стоимость, мануфактура, технологии. И закон.

На базе стандартизированного закона культура создаёт такой вторичный договор, как мораль. Закон и мораль. А внутри неприязнь – и что делать с этим? Вот что с этим делать? В кожном мировоззрении, для людей западных и американских это создание дистанций. Мы дистанцируем свою ненависть от других, прячем за улыбкой, ставим дистанцию. Если у нас происходит что-то хорошее, мы никому не говорим, чтобы у вас не возбуждать зависть. Если что-то плохое, мы тоже никому не говорим, чтобы не становиться вашими жертвами. Потому что наша слабость – это всегда сигнал в конкуренции для использования против нас. Американцы дистанцируются, только в кожном векторе реальные люди вторичны, а имущественное и социальное превосходство первично. Мы индивидуалисты по природе, мы сами ответственны за свою судьбу, очень ответственные люди. Мы не кричим кому-нибудь: «Эй ты, Обама, денег дай, Обама. Чё ты за президент? Денег дай, а!» Если я сам себе не заработаю на трактор, больше никто этого не сделает.

В России вертикальный менталитет, общинный, коллективистский. На уретральном занятии вы поймёте, как это. У нас, в нашей природе нет закона, мы регулируемся социальным стыдом. Это намного более мощный природный регулятор, потому что он первичный. Круто быть выше кого-то – умом, имуществом, петь лучше другого, танцевать, играть на гитаре – чем угодно круче. Инженером быть лучше другого – это круто, пацаны. В Америке такого нет. И постыдно когда внизу, стыдно.

Мы живём всегда на коммунальной кухне, в колхозе, всегда близко, между нами нет дистанций. Мы по пьяной лавочке душу раскроем нараспашку. И в следующую минуту наплюем туда. Поэтому чтобы не поубивать друг друга без дистанции при таком плотном взаимодействии, у нас востребуется внутренний ограничитель, то есть внутренняя часть культуры, называемая не мораль, но нравственность. Как ограничение неприязни. У них дистанции, и всё, у нас нравственный поиск. У них мораль снаружи, а у нас внутри, как бы нравственный, духовный поиск. Никакой морали у нас нет, потому что и закона у нас нет. У нас другие природные регуляторы. Это чистая природа у нас, не хуже и не лучше, чем американская, но иначе устроенная.