Видео

Что такое молитва? Мы молимся – о чем мы молимся? О чем люди молятся? Для себя. Наше сознание не позволяет нам иначе молиться. Мы не воспринимаем никого, кроме себя. Поэтому и молимся мы для себя. В современном мире очень многое для нас решается деньгами – мир ими управляется. Это главный инструмент социального и общественного управления. Это естественно, нормально. Несовершенно, но другого пока нет. Поэтому когда мы молимся, мы молимся о себе, о деньгах, о прибыли, о хорошем. Всегда. Только о хорошем, но только о себе. Чаще всего через материальное благоденствие. Любая молитва, от любого человека. Молимся о себе. Очень редко когда о других, обычно это дети в тяжелом состоянии, а у нас сильный материнский инстинкт, то есть это тоже животное. Только животное внутри нас способно молиться, например, о больном ребенке. Животное, не человек. Человеческая же часть молится только о себе, о детях не молится. И только о благосостоянии.

Это очень серьезный вопрос. В 1979 году его поднимал Андрей Тарковский в своем фильме «Сталкер» - очень значимое на тот период времени, революционное в нравственном поиске кино. Сталкеры заводили людей в специальную комнату, где сбывались их желания: я захожу в комнату, и моё желание, моя молитва сбывается. Сами сталкеры не заходили в эти комнаты – боялись. Потому что сбываются не сознательные желания, как я их декларирую, как я их рационализирую, а то, что у меня на сердце на самом деле. А сердце может быть чернее ночи. И так и есть. Поэтому сами они боялись заходить, потому что неизвестно что у меня на сердце. Жили специально в бедности, в материальных нехватках – глубокая ошибочность.

И рассказывают во время фильма о некоем сталкере, Дикобразе. Это был лучший из лучших, то есть самый благостный, самый добронамеренный – святой. Самый бессеребряный, самый-самый, жил в полной нищете, ему ничего не нужно было. У него была единственная проблема, боль – его брат. Родной брат был болен, и это была его боль. Зрительный, видимо. И всё, о чем он думал, это о том, чтобы брат выздоровел, чтобы он был здоров, он ни о чем другом думать не мог. И настолько его занимало благостное желание по отношению к своему брату, что он был первый и единственный сталкер, кто рискнул войти в эту комнату, потому что был убежден: так как всё его сознание занято братом, то он всем сердцем желает брату добра, чтобы брат выздоровел. И он вошел в комнату.

Когда он вернулся из этой комнаты к себе в ожидании, наконец, встретить здорового брата, он не узнал свою лачугу – его лачуга превратилась в прекрасный дом с прекрасным участком, очень комфортно, нормально жить. А где-то с краю этого участка садик. В садике аккуратненькая могилка его брата. Вот и вся молитва.

Мы молимся сердцем. Молимся только об одном – о самом себе. Более того, мы даже не получаем этого, того, о чём мы молимся. Всё, что нам надо, это получить. Возьмем солнечный свет. Мы с вами сидим в подвале, в сыром, холодной подвале – там холодно, там сыро, там неприятно – и выглядываем оттуда. В нескольких метрах от нас, на пляже, солнышко, тепло, все бегают, прыгают, радуются солнышку. «Видишь, как людям везёт – им бог дал, солнышко им дало. Им тепло, а нам... А нам не светит, а им светит... Господи, дай нам Свет...» Так он дал, солнце как светило, так и светит, абсолютно одинаково для всех, одинаково, статично. Кто хочет, делает движения, шевеления, подходит – подставил спинку под солнечный лучик, и хорошо. Для этого не надо сидеть на диванчике в темном подвале – «солнышко, посвети!» Оно мне уже посветило. Чтобы получить это тепло, надо совершать действия – только в результате собственных действий, и никогда иначе. Никогда, ни за что иначе.