Видео

Животная природа у человека табуирует анальный секс. У развитых, высших животных есть поползновения к имитации, но анального секса не существует. В животной природе человека он существует как желание и как табуированное желание. Поэтому мы и человеки. Почему? Одна восьмая нашего человеческого в чем состоит? Мы передаем весь накопленный опыт и информацию в поколениях. Мы не начинаем с нуля, с каменного топора. На чем это базируется? Добавочные желания. К кому? К мальчику. То есть это то, что называется гомосексуальное влечение. Но, как и любое другое желание – желание и сокращение, оно сокращает себя, ингибирует себя и сублимирует в передачу опыта и информации.

Этот механизм может работать так или иначе. Но культура, на базе кожной цивилизации, отрывает нас от нашего животного происхождения. То есть первичный запрет, кожа, - это первый отрыв от животного, вторичный запрет, культура, - это вторичный запрет на животное. В современном мире, именно в современном мире, мы достигли такого отрыва от животного в коже, то есть это закон, и в зрении, то есть в культуре, что тем более на Западе, где это абсолютно комплементарно их мировоззрению и мироощущению, это достигло тех форм, когда мы оторваны не только от животной составляющей, но и естественным образом от животных запретов. Внутри нас животный запрет на гомосексуальные отношения. Но, отрываясь от животного внутри себя, мы естественным образом отрываемся и от запрета. Поэтому в современной культуре и цивилизации это стали абсолютно приемлемые отношения, но, естественно, на фоне западного менталитета, мировоззрения, мироощущения. Потому что они не животные. Они еще не человеки, и без нас никогда не станут человеками. Они отрываются от животного в абсолютно приемлемые гомосексуальные отношения. А для нас они неприемлемы, потому что у нас другой путь развития, другой менталитет и мироощущения. Для нас это в высшей степени постыдное явление. А для них – естественное культурное явление. У них нет желаний таких.

Более того, это даже логично, потому что секс – это не репродукция, это то, что противоположно репродукции. Секс – это соитие между мужским и женским, которое вторично может быть или не быть как репродукция. Высшая форма соития, удовлетворения. Поэтому ни против какой природы гомосексуалы не идут. Сексуальность не подразумевает человеческое деторождение. Они так и говорят: «Мы любим друг друга. Господь велел любить – а что вы против любви имеете? - вполне резонно. - А если у нас детей нет, так и у вас нет детей, потому что вы предохраняетесь. И вообще, оральным сексом занимаетесь с утра до ночи. Дети не берутся от этого. Аборты делаете». Если мы подразумеваем под соитием высшую форму отношений между двумя людьми, дающую высшую форму наслаждения, то какая разница, что это за два человека? Никакой. Если мы имеем в виду репродукцию, то да.

Еще раз, для них это естественно. Для нас это неестественно. Мы абсолютно другие люди. У нас не должно быть, например, никаких гомосексуальных парадов, потому что это еще больше внесет раскол в общество, причем на самом глубоком уровне. Это смешно видеть, когда вдруг все заодно, единым фронтом выступают против этих бесстыдников. Поп говорит: «Это богопротивно!» Выходит законченный уголовник, убийца, садист и насильник, и говорит: «Да это же неслыханно богопротивно!» Что общего между попом и уголовником? Ничего. Только это общее – полное отрицание гомосексуальных отношений. Почему? Потому что это природа нашего менталитета. И поп, и уголовник – из России, они оба носители уретрального менталитета. Именно уретральный, животный менталитет противится этому. Вот и все. А все остальное – рационализация. Попы придумывают свою рационализацию, остальные придумывают свою. Не знают эту природу.

Даже до смешного доходит, когда по «Первому каналу» начинают обвинять американцев, что они аморальны: «Да это же аморально! Да это Содом и Гоморра! Содом и Гоморра, аморальная Америка!» Они таки моральны, американцы, на базе стандартизированных законов. У них есть мораль в отношениях друг с другом. Я рассказывал, люди стараются не врать, это тоже уже уходящее, но еще присутствует. То есть в целом костяк общества очень моральный. А мы такие лжецы!.. Мы ж лжецы. Все. Так или иначе. Такую коррупцию развели, такое воровство – это ж все аморально. И мы говорим, что мы моральны, базируясь на нашем отношении, отвергающим гомосексуальные отношения, и их, там, где у них они приемлемы. А это к морали не имеет никакого отношения. Более того, если все-таки мы будем связывать это с моралью, то мы увидим, что, на самом деле, это в высшей степени морально – принимать социально и общественно эти гомосексуальные пары, не дискриминировать их и т.д. Это, с точки зрения морали, естественно. У нас вместо морали животный стыд, то есть социальный стыд, вертикаль. Она не приемлет, животный стыд не приемлет этих отношений, но это не мораль. Мораль – это принимать эти отношения. А у нас нет такого регулятора, мы все аморальны в хорошем смысле этого слова. Почему? Мы вместо морали регулируемся вертикальным социальным стыдом. Для нас опущенный, лишенный права на поклевку и пи***с – это одно и то же.

Зато они безнравственные, американцы, у них нет нравственного поиска, абсолютно. У них этого нет и никогда не будет. Никогда. Их менталитет не позволяет им раскрывать такие отношения, такие устремления. А у нас он есть, тоже естественным образом. У них не нравственный поиск, а дистанцирование, сам по себе, то есть индивидуализм. А мы коллективисты, общинные. Между нами нет дистанции. Слишком плотное взаимодействие. Мы душу раскроем и наплюем туда. Мы выложим душу наружу и туда грязными сапогами. Вот дерутся двое на коммунальной кухне, насмерть, через пять минут пьют водку и обнимаются – вот такие. Нет дистанции, и чтобы уцелеть, мы должны развивать в себе внутреннее, нравственное ограничение. Поэтому именно в России такой нравственный импульс, такой нравственный поиск. Но не мораль.

С точки зрения морали, здесь все благополучно. С точки зрения нашей животной составляющей, это противно нашей природе. С точки зрения культуры, это вполне допустимые вещи. В ментальном для них да, для нас нет.

Надо понимать друг друга. Я бы даже сказал иначе: преимущество у того, кто понимает. У нас сегодня преимущество – системно-векторная психология. Пусть мы для них будем загадкой, они для нас нет.