Я больше не несу груз тяжелых якорей-обид на свою мать. Я научилась понимать родительскую любовь

Мама, я помню!

Мама… Мамочка…

Далекими воспоминаниями теплится в памяти летнее солнечное утро. Я скачу на одной ноге по ступенькам крыльца, мне необычайно спокойно и легко, потому что позади меня идешь ты. Мы идем выбивать ковры и трясти от пыли покрывала — дома уборка. Сегодня выходной, а это значит, что целый день я буду с тобой неразлучна. И эта мысль наполняет меня радостью.

Мне не хочется думать про детский сад. Мне там плохо. Потому что там нет тебя.

Я помню, как ты рассказывала о том, что не могла вылечить бесконечные ячмени на моих глазах, которые непонятным образом вскакивали один за одним, как только меня определили в детский сад. Как вслед за ячменями моя кожа на руках и под коленками стала нестерпимо зудеть и чесаться.

Никакие антигистамины не могли справиться с этой бедой. Мне, маленькой девочке, сложно было объяснить, что нужно терпеть этот адский зуд. И я чесалась. Чесалась так, что руки и ноги покрывались непроходящей, кровоточащей, мокнущей «корой». С меня не снимали рубашку с длинным рукавом во время сна в детском саду, но это мало спасало от ран.

Я помню, как, глядя в окно детсадовской группы, провожая тебя на работу, я ревела от ежедневного горя расставания с тобой, а ты, махая мне рукой по ту сторону окна, улыбалась, а завернув за угол — тоже плакала.

Мои детские страдания были настолько велики, что, вопреки всем санитарным нормам того времени, мне, единственной из группы, разрешили спать с плюшевым медвежонком.

Я помню, мама, как замирало мое детское сердце от стука входной двери в детсадовскую группу в надежде, что, наконец, ты пришла за мной.

Я помню, как в 5 лет на моей руке образовался фурункул и его пришлось вскрывать в больнице. Помню, как хирург, увидев мою истерику от страха остаться без тебя, разрешил быть нам вместе, хотя мой возраст к тому времени подразумевал самостоятельное пребывание в больнице.

А еще я помню какое-то тревожно-щемящее чувство в зимние вечера, когда отец задерживался с работы. Помню, как ты напряженно поглядывала на часы, потом надевала на меня кроличью пушистую шапку, шубку, валенки и выводила прогуляться на улицу. Мне нравились такие прогулки. На улице мороз, снежок и моя рука в твоей, такой теплой и мягкой. И мне больше не страшно.

… А когда мы возвращались домой, отец был уже дома и спал…

Сейчас я понимаю, что ты уводила меня от дурного настроения отца в те дни, когда он задерживался с работы.

Я помню «до»…

Я помню, мама, мои 13 лет. Как, неожиданно для меня самой, в нашу дверь позвонили мальчишки-одноклассники. Внезапный растущий интерес к твоей дочери со стороны ребят был для тебя неожиданным. Так рано! Мне же всего 13 лет!

Я помню боль от разрыва первых теплых чувств с самым красивым парнем нашей школы. Помню, как меня на дух не переносили девочки из его класса, как собирались меня отлупить после уроков, как писали гадости обо мне на стенах… Как злорадствовали вслух за моей спиной, когда вся школа узнала, что мы расстались.

Я помню, как мне хотелось твоей поддержки, мама. Как я ждала пары теплых слов: «Не грусти, моя девочка, все наладится»… А получала только саркастически-ироничное: «А что, бросили тебя, да?». И мне хотелось кричать тебе в ответ: «Да, мама, меня бросили! И мне больно, очень больно! Мне невыносимо каждый день набираться сил и выходить в этот мир, в эту школу и держать там молчаливую и гордую оборону!»

Потому что ты всегда мне твердила: «Будь гордой! Не плачь и не унижайся!» И я держалась. Но дома мне так хотелось твоей поддержки, так хотелось душевной теплоты и спокойствия…

Мама! Ты же моя МАМА, ты же должна чувствовать, как у меня внутри болит!!!… Почему же ты не откликаешься на мою боль?

Я помню, мама, как, становясь старше, я начинаю себя перед тобой стыдиться. Я боюсь тебе открыться о своих новых чувствах, я скрываю от тебя свои переживания. Я делюсь своими днями с самой собой в дневнике, но не с тобой.

Я вижу, как трепетно ты относишься к своим внучкам — моим племянницам. Как одномоментно ты зло ругаешь меня за то, что я не вовремя затеяла уборку в доме, и тут же очень трепетно воркуешь с племяшкой. Этот контраст усиливает мою обиду. Я чувствую себя одинокой и ненужной.

«Мама, почему?»... «Мама, неужели я обуза?»…

Я помню, мама, как однажды, уже будучи взрослой, я спровоцировала ссору. Бессознательно. К тому времени я научилась получать удовольствие от обид и организации чувства вины другим.

Ты, невольно включившись в мои истеричные манипуляции твоими материнскими чувствами, выкрикнула: «Да, я люблю твою сестру больше тебя!». Вот оно! То сладкое чувство, горько-терпким огнем расплывающееся внутри меня торжеством нелюбимого ребенка-жертвы, рожденного только от страха последствий гнева мужа не родить ему желанную дочь!

Я помню, мама, как, гордо уходя из твоего дома, внутри я вся ликовала, потому что знала: совсем скоро ты будешь звонить, плакать, переживать и просить прощения за такие жуткие слова!

Сейчас я понимаю, что это Я тебя довела до такого состояния. Это я бессознательно «раскачала» тебя, доведя до такого эмоционального пика, когда сознание накрывает девятый вал адреналина, в висках пульсирует аорта, сердце бьется в горле и хочется только одного: выкрикнуть те слова, которых «требует» дочь-вампиреныш, только бы она ослабила, наконец, свою жестокую эмоциональную хватку.

Мама, я тебя понимаю!

Мама, я все это помню «до». До дня, когда я, наконец, после долгих душевных мытарств в поисках ответов на свои вопросы пришла на полный тренинг «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана.

Пока я слушала тренинг, ко мне вдруг каким-то невероятным естественным образом стало приходить понимание всех причин твоего и моего поведения.

Юрий безошибочно верно, простыми, доступными словами объяснил мне, кто Я есть такая, какими желаниями наполнена моя психика с момента моего рождения и почему мое поведение до тренинга имело определенный сценарий и не могло иметь никакого другого.

В какой-то момент я осознала мотивы поведения своей мамы. На отличиях Юрий Бурлан показал мне, кто есть другие люди вокруг меня, в моей жизни. Какие они на самом деле, какими желаниями живет их психика и почему они ведут себя так, как ведут, почему говорят то, что они говорят.

Сейчас я понимаю ее «иронию» и «сарказм» в комментариях к моим несостоявшимся первым отношениям.

Будучи 11-м ребенком в семье, мама еще девочкой осталась сиротой. Живя на правах батрачки в доме своих золовок (послевоенное время), она ежедневно испытывала к себе неприязнь и недовольство от «родственниц». Те без конца пугали ее тем, что выкинут на улицу, что она — дармоедка, никому не нужна. Она очень боялась остаться брошенной и никому не нужной.

Позже, когда мама повзрослела и похорошела, ее стали оговаривать. Историю ее жизни я узнала неожиданно уже после тренинга. Мама сама вдруг открылась и рассказала мне о своей непростой жизни.

То, почему я не могла услышать от нее слов утешения и поддержки в минуты моего взросления, я поняла безошибочно верно. Вспоминая ее слова, сказанные ранее, я слышала ее боль, ее переживания, страхи и страдания. Я вдруг поняла, что мама меня безгранично любит всей своей материнской душой. Любит как умеет. Говорит и поступает так, как умеет, как научена чувствовать своей нелегкой жизнью.

После тренинга «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана я больше не умею помнить боль прошлых лет, я больше не несу груз тяжелых якорей — обид на свою мать.

Сейчас я говорю: «Мама, я тебя понимаю!»

После полного тренинга Юрия Бурлана я понимаю причину своих детских страданий от ячменей на глазах. Так мой зрительный вектор реагировал на эмоциональный разрыв с матерью, когда меня определили в детский сад.

Для человека, от природы наделенного зрительным вектором, эмоциональные связи с близкими людьми, особенно с матерью, — жизненно необходимы и обязательны. Утрачивая эмоциональную связь с близкими, человек со зрительным вектором теряет «опору», которая обеспечивала ему чувство спокойствия и уверенности, впадает в состояния страхов и фобий.

Эрогенной зоной (ведущим сенсором) зрительного вектора являются глаза. Именно они принимают на себя удар от стресса утраты эмоциональной связи. Психосоматические выражения могут быть разными. Чаще всего это снижение остроты зрения. У меня же — не проходящие длительное время болезненные ячмени.

Мой кожный вектор испытывал сверхстресс от утраты чувства защищенности и безопасности в дни, когда отец пребывал в нетрезвом состоянии и третировал маму.

У человека с кожным вектором эрогенной зоной является кожа. У таких людей она очень чувствительная, бархатистая, нежная. Болевой порог у человека с кожным вектором низкий. Пальцем тронь — синяк. Боли не терпим, боимся боли физической.

Мой выпивший отец был агрессивен. Меня он не трогал, но однажды я стала случайным свидетелем того, как он поднял руку на маму. Ее боль от удара я «пережила» на себе, и моя кожа стала чесаться, изматывая меня нестерпимым зудом.

Безошибочное знание и понимание всех причин и следствий реакций психики человека в соответствии с его векторальным набором возможно получить только на тренинге Юрия Бурлана.

Я помню «после»

Теперь, пройдя полный тренинг «Системно-векторная психология», я помню прохладное, спасительное прикосновение маминых ладоней к моему горячему лбу в дни, когда грипп «валил» меня в тяжелый сон.

Я помню, как она тихонько плакала надо мной, отходящей от наркоза после операции, потому что видеть страдания своего родного, горячо любимого ребенка невыносимо больно.

Помню, как, истратив последние силы своего здоровья, она поддерживала меня как могла, после моего развода. Как от боли за своего уже взрослого ребенка, оставшегося с двумя детьми без мужской поддержки, стало «сдавать» ее надорванное сердце…

Помню ее необычайную внутреннюю стойкость, уживающуюся в ней с огромным объемом чувственности, доброты, терпимости и терпеливости. Помню, как в ночь накануне похорон отца я увидела ее, уснувшую сном тяжелой утраты, беззащитную, уже вдруг постаревшую, сильную и такую слабую.

Я увидела свою МАМУ. Увидела, почувствовала и осознала ту, которая живет свою жизнь мной, моей сестрой, своими внуками.

Сейчас я помню, как она смеется от моих шуток, как радуется, когда мы к ней приезжаем, как все еще неугомонно ходит на работу в свои почти 80 лет и говорит, что сил у нее хватает.

Я вижу, как сейчас ей хорошо и спокойно. Она не может объяснить почему. Но знаю я: Юрий Бурлан научил меня понимать родительскую любовь. Такую, как она есть.

Это ценное знание, которое необходимо иметь каждому. Невыносимо и непозволительно тянуть себя ко дну тяжелым якорем обид на родителей.

Понимание механизмов 8 векторов психики человека (зрительный вектор, кожный, звуковой и другие), подробно изучаемых на полном тренинге Юрия Бурлана, гарантированно, с устойчивым результатом освобождает от многолетних тяжелейших обид, страхов, фобий, депрессивных состояний, лишающих человека радости, осмысленности и ощущения силы и вкуса жизни.

Результаты от тренинга, которых уже более 20 тысяч, выписаны реальными людьми на портале «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана. Прочтите и вы почувствуете: в них нет ни слова фальши и лжи.

Понять можно, только лишь почувствовав и «пропустив через себя». Приходите, читайте, слушайте.

Почувствуйте, как вам не хватало этих знаний!

Запись на бесплатные вводные лекции тренинга Юрия Бурлана «Системно-векторная психология» здесь.