Обида на отца длиной в 29 лет отпустила меня. Я свободна от кошмара детства!

Патологическая обида на отца длиной в 29 лет отпустила меня. Я свободна от кошмара детства! Я счастлива!!!

Так вышло, что моя детская память отпечатывала в себе только плохие воспоминания. ТОЛЬКО плохие. И намертво. Так прочно все плохое в моей жизни заседало в памяти, что избавиться от этого кошмара, пережитого в детстве, было невозможным.
Мои мама и папа каждый день скандалили. Ругались ежедневно. Потому что, как говорила мама, папа пьёт.
Это были не просто скандалы. Крик мамы, срывающий её горловые связки, резал мои уши также, как алмазный диск режет бетонную плитку. Невыносимый звук, от которого нигде не спрятаться. Да ладно бы просто крик...
Крикливыми были оскорбления. Мать оскорбляла отца последними словами, а папа оскорблял мать. Матом. Обещал больше не пить, и снова и снова и снова пил...

Это было все моё детство. Бесконечный алкогольный отцовский запой, и моя непримеримость к этому. В 6 лет я мечтала о разводе родителей. В 8 лет я желала отцу смерти, понимая, что он от нас никуда не уйдёт и что пить он не бросит. К 10 годам я искренне желала отцу сдохнуть. Не умереть, а именно сдохнуть, так как только такая формулировка этого слова передавала ту масштабную ненависть, поглотившую мою детскую душу без остатка. Я думала о том, как бы мне хотелось, чтоб отец сдох. Мне не хотелось, чтоб ему было больно умирать, и одновременно хотелось, чтоб он оооочень сильно мучился, так, как мучилась я от его алкогольных запоев, агрессии, моих бессонных ночей детства, того страха, который сдавливал меня в своих тисках даже при одном слове "папа"... Я ненавидела даже это слово. Мне было крайне больно его слышать. Потому что я чувствовала, что любящего папы у меня нет. Да ладно бы быть просто сиротой. Был тот, кто безнаказанно издевается надо мной. Я мечтала о возмездии за мои страдания. Все, что я хотела — это чтобы кто-то наказал моего отца. Тот кто-то, кто однажды придёт и просто его накажет. Или у отца случится какая-то сильная боль. Я взывала Бога о помощи. Я молилась Господу о том, чтобы он восстановил справедливость и наказал моего отца сполна за все, что он творил со мной, мамой и старшим братом. И мне было всего 10 лет. Я ждала, очень ждала, что однажды Бог меня услышит и накажет моего папу за мои страдания.
И это действительно были страдания. Адские страдания, которые не могла я выносить, когда была маленькая. Я ненавидела отца так сильно, что эту ярость, злость, ненависть никакими словами выразить невозможно, ибо этих слов всегда будет мало, чтобы передать эту невыносимую тяжесть в моей душе. Это было желание ему смерти. В моменты, когда обида накатывала, меня словно распирало изнутри так сильно, что от этой боли было трудно дышать. Эти слезы, которые тоннами я лила по своим щекам за свое детство, они знаете, такие мерзкие. Горячие, солёные, и не облегчающие душу. Я ждала того часа, когда вырасту и смогу дать отцу сдачи. В прямом смысле. Что когда-нибудь очень скоро я вырасту, и однажды отвечу ему также матом, как он материл меня. Что на его агрессивные действия и выпадки я просто смогу так двинуть ему в морду, что он отлетит от меня на пол, и я буду избивать его ногами по всему телу и по лицу. До крови. И смогу разбить ему его очки ударом ноги в лицо. Нет, не так смогу его бить, чтоб убить, а покалечить так, чтоб он мучился от боли, стонал и не мог нормально двигаться. Я представляла, как я стулом буду избивать его голову. И как только я при этих мыслях представляла его, избитого мною на полу, я вдруг начинала плакать от этой безысходности... Как я могу о таком думать? Как я могу так поступить с ним?!... Он ведь... Он ведь мой папа. Как я могу... Что я за нелюдь такая...
Это было очень тяжело. Желать это сделать, и понимать в тот же момент, что сделать этого я не смогу, потому что мне будет его жалко до бесконечности...И я себе этой агрессии ни за что не прощу потом. Я просто надеялась, что появится кто-то, кто защитит. Кто заступится за меня. И такого человека не появлялось... Нас обижал папа, и никто нас не защищал... А я просто росла. И со мной росла моя детская боль.
Дома каждый день происходил кошмар его агрессивного невменяемого поведения, а наказания не было и не было. Я понимала, что ну не может вот такого быть, чтоб я родилась, и я страдаю. А счастья все нет... И папа остаётся безнаказанным. И что, я дальше буду страдать, и папа будет пить, и его так никто и не накажет? Как может такое быть, чтоб жизнь была такой несправедливой? У других детей есть мама и папа непьющие, работающие. Любящие. А у меня почему-то такая семья, в которой мама все тянет на себе, и мало того, что отец не обеспечивает нас и не работает, так эта тварь ещё и пьёт, и нас оскорбляет и бьёт. Он же тварь. Считала я. Он же сволочь. Урод. Скотина. Ублюдок, каких свет не видел... Как он может так обращаться с теми, кто слабее его? С женщиной и с детьми - нами и братом? Что он за ублюдок? Как его назвать?
И все бы ничего, если бы была только ненависть... Наверно, с этим как-то можно было бы жить. Но была ещё другая часть моей души, которая неистово нуждалась в любящем папе. И именно из-за этого я однажды стала искать выход из этой ненависти. Я так хотела, чтобы у меня тоже был любящий меня папа... Как я этого хотела, ребята! Как я взывала к богу, чтоб тот ИЗМЕНИЛ МОЕГО ПАПУ... Чтоб произошло что-то, чтобы папа изменился и полюбил меня. Перестал пить. Чтоб папа увидел, каааааак сильно он нужен мне, и как сильнО это желание... С годами я не разрешала себе думать об этом... Я подавляла эти мысли о светлом и хорошем, потому что так этого хотелось, и этого не происходило... И я стала понимать, что этого не произойдёт никогда... Моя мечта не осуществится. Что папа никогда меня не будет любить. Никогда не полюбит. Детская надежда на любовь постепенно умирала, угасала, и угасла. Как мне казалось. Однако, не до конца.
Я поняла, что я все же несмотря на мою ненависть к нему, люблю его, а вернее тогда я поняла, что он мне не безразличен, когда произошёл один случай.

Это были старшие классы школы. Я встретила двух подруг на улице. Они стали мне рассказывать о том, что мой папа пьяный пристал к ним, и нес всякую ересь. И они хохотали. Смеялись. А я стою, слушаю их, и в какой-то момент вдруг понимаю, что я ненавижу этих девок. Кто они такие, чтобы смеяться с моего отца? Это же МОЙ ПАПА! МОЙ ПАПА! И таааак мне стало за него обидно, что эти шмары с него смеются, что мне хотелось их избить. Конечно, я этого не сделала. Промолчала. Подавила чувства. Ушла от них, едва сдерживая слезы, и сказала: "Вам смешно, девочки, а вы даже не представляете, как с ним жить"... Мне так хотелось заплакать в этот момент, так хотелось, чтобы нашёлся в этом мире кто-нибудь, кто ПОЙМЁТ, как мне БОЛЬНО! Я стояла, и горела от боли, я просто сгорала заживо от стыда, от своей незащищенности и беспомощности.... Папа - это была та часть меня, на которую я не могла никак повлиять и не могла это изменить... И мне было очень стыдно за него. За его поступки. И очень злило, что ему абсолютно не стыдно. Как может ему быть не стыдно валяться пьяным на рынке на глазах всех людей обоссаным и грязным? Как может ему быть не стыдно ссать под себя на диван, на который он падал в отключке? Как может ему быть не стыдно ходить с такими чёрными зубами, таким вонючим (а как от него воняло, господи....), таким грязным! Я ощущала сильнейшее чувство позора. Что папа позорит меня и мою семью собой. Люди-то видят, какой он... И он живёт с нами. И все видят это и смеются, осуждают НАС.
Я не помнила НИЧЕГО хорошего, что отец делал для меня. Единственное воспоминание о хорошем я помнила. Я была очень маленькая. Стояла в коридоре между комнатой и кухней. Стою спиной к стене. Папа садится возле меня на корточки, и целует поочерёдно мои глазки, бровки, щечки, и приговаривает: "Левую бловуску (он так сюсюкался со мной от умиления и целовал левую мою бровь), плавую бловуску, левый глазик, плавый глазик, левую сёцецьку (щечечку), плавую сёцецьку, болодуску (бородушку), левые лесницки (реснички), плавые лесницки, лобуску (лоб), лодинку класивую (родинку на моем лице на правой щеке недалеко от губ). Класавица ты моя, блондиноцка. Волосики такие класивые у тебя (и он гладил меня по моим светлым волосам)". Пишу и рыдаю...

Это было единственным хорошим, что я помнила из детства об отце. Мне было так больно вспоминать это, так больно, ведь в этом воспоминании папа любит меня, папа такой добрый, ласковый, настоящий папа, какого я хочу видеть ВСЕГДА!!! Кричать хотелось от этой боли, что больше того заботливого и любящего папы из детства нет. Как я хотела себе любимого папу, Господи, как я этого хотела!!! И не какого-нибудь... А именно его. Моего родного отца. Когда я ощущала, что люблю его и он мне таааааак нужен, я подавляла эти чувства любви к нему в себе (это однажды раскрылось на тренинге, и три недели я плакала так, как никогда в жизни, когда обида прощалась со мной). Я считала, что я не могу любить такого человека, который так относится ко мне и к моей семье. Считала, что он любви не заслуживает.
Папа моего злопамятного детства - это пьющий, запойный алкаш, вонючий и грязный. Всё, что он творил, было по пьянке.
Сломал нос моему брату. Просто подошёл, и молча ударил брата, подростка, кулаком в нос. Я была в ярости, когда узнала, что произошло, и увидела синий, кривой нос любимого брата, который, когда вырос, всегда защищал нас с мамой. Мама на утро, когда отец протрезвел, подлетела к валяющемуся на диване в отходосе папе, и орала так, что слышно было во всем городе: "Я не дам в обиду своих детей!!! Ты слышишь меня, тварь?!!! Только попробуй ещё раз хоть на метр к ним подойти!!!!" Её голос был полон боли, страдания. Но она не могла ничего сделать. Она не могла защитить нас. И уйти от отца она тоже не могла. На тренинге я осознала, почему.
Отец хватал мою мать за плечи, и придавливал её к дверному косяку, и та царапала свои локти. Я помню кровяные ссадины на её коже. Отец душил мать за шею. Я помню её синяки и кровоподтеки. Помню, как часто приходили к нам друзья семьи и соседи, чтобы успокоить буйного папу, когда он был невменяемый.
Отец хватал за холку нашу маленькую собачку, которую мы все очень любили, и швырял её о тумбу, на которой стоял телевизор. Просто молча брал и швырял, и та визжала от боли.

Он заставлял меня выполнять какие-то задания. Вдруг его что-то перемкнет, и он говорил: "Иди вымой коробочки под специи". Зачем это делать прямо сейчас, когда я делаю уроки? Но он заставлял пересыпать специи в тарелку, и мыть эти коробочки. И заставлял это делать до тех пор, пока коробочки все блестели от чистоты. Я мыла их долго, сдавливая свою ярость в себе, желая молча, чтоб он скорее подох.
Он мог молча подойти, и ткнуть пальцем мне в грудь. Чтоб вы понимали, он был настолько сильным, что от этого я отлетала на метр, и падала.
Он включал ночью свет, и не разрешал его выключать. И мы пытались уснуть с включённым светом. Конечно, мы не спали постоянно ночами. Он не давал нам спать. Он включал посреди ночи музыку на всю громкость, не осознавая, какое время суток. Не понимая, что сейчас ночь, и так делать нельзя. Когда мама шла на балкон, где он включал музыку, и просила ночью её выключить, он посылал её на... Я испытывала лютую ярость в эти моменты. Я люто его ненавидела.
Он мог подойти ночью, когда я спала, сорвать одеяло с меня резко, и сказать: "А ну давай вставай, хватит спать". То же самое он делал с мамой и братом.
Он разбивал мебель в нашем доме. Бил стекла. Дрался с братом. Часто.
Когда брат был помладше, папа отводил его на кухню на разговор, а потом вносил его в комнату, держа за воротник, который душил моего брата, а он синел, вися на его одной руке.
Когда я была маленькая, болела, и дышала над паром над кастрюлей с кипятком под покрывалом, папа садился со мной под одеяло. И перевернул кипяток на меня. На ноге был сильный ожог. Мне было около 5-6 лет.
Он выключал телевизор, когда мама его смотрела. Он вырывал газету из маминых рук, когда она её читала. А когда он был трезвый, он никогда не разрешал смотреть телевизор нам, детям. Смотрел только то, что хотел сам. Телевизор нам был доступен только в его отсутствие. Тогда мы ещё жили без гаджетов и интернета.
Он пьяный ночью ставил разогреть себе покушать, и забывал об этом. Много раз мы просыпались от запаха паленого. Сгорали кастрюли, чайники, сковородки до чёрного.
Горели газеты в туалете, где он курил, сидя на унитазе, и засыпал. Газета загоралась от непотушенной сигареты. Это было очень много раз. Он часто засыпал на унитазе. И бывало такое, чтоб его не разбудить, не дай бог, когда он был очень буйным, мы с мамой и братом писяли в бутылку, а утром её выносили на улицу. И такое было. Я за время детства научилась вести себя как мышка. Тихо-тихо, чтоб не будить папу, который случайно вырубился. Он просыпался от малейшего звука. Я не могла, например, поиграть, если он вдруг вырубился, потому что это было шумно, и его бы разбудил. И мы ложились спать. Неважно, хочешь или нет. Ложись и спи. Иначе он проснётся...

Однажды, когда брат был в армии, отец избивал мою мать до 3 ночи на моих глазах. Это был кошмар.... Он хватал её за спину, вдавливал её лицом в диван и бил кулаком по спине. Когда он успокоился, я все равно не спала. Я плакала несколько часов. Утром, когда я пошла в школу, глаза были, как щелочки, опухшие, и в школе с меня все смеялись, не зная, что произошло ночью с нами, пока сами одноклассники тихо спали в своих кроватях...

Однажды папа ударил и меня. Это был подростковый возраст. Я сушила волосы, собиралась гулять. Он пришёл в коридор, и захотел посушить волосы мне. Мне было, на секундочку, 14 лет. Я отказалась, и он заставил меня стоять и терпеть. Я плакала, пыталась дать отпор. И он меня ударил по голове. Я упала на колени. Он ударил меня ещё раз. Это было больше обидно, чем больно. Я не могла поверить в то, что он это сделал. Мать, злая, как фурия, прибежала из комнаты, схватила меня, сидящую на полу, потащила меня по полу в комнату, и швырнула посреди неё. Я осталась лежать. Мама молча легла в кровать. Я ненавидела их обоих, мразей и тварей, за их обращение со мной. Я легла в кровать, а этот ублюдок подошёл ко мне, и вместо слов о прощении сказал: "Всё, у тебя ничего не болит". Я плакала, давила эту ярость в себе, едва сдерживаясь, чтоб его не убить. Я мысленно желала ему самой мучительной смерти, какую только можно придумать.

С тех пор мы перестали с ним разговаривать вообще. Перестали здороваться даже. Перестали друг для друга существовать. Я тихо и сильно его ненавидела. Тогда я перестала чувствовать к нему вообще что-либо человеческое. И ненависть была крайне сильной.
Если я видела его на улице, мне становилось так стыдно, что я убегала, в прямом смысле. Подруги смеялись, не понимали, чего это я так реагирую. А мне было невыносимо стыдно за него. Я часто убегала, как только увижу его на горизонте. Я боялась его больше, чем огня. Я боялась его больше всего на свете. А если он вдруг подходил к моим друзьям, я его выгоняла, говорила, чтоб он ушёл. Ребята смотрели на меня с непониманием. Они просто не знали ничего о моей жизни. У них всех была совсем другая, нормальная, детская жизнь.
Мы часто уходили из дома в те вечера, когда он был буйный. А буйный он был практически всегда. Уходить старались мы с мамой незаметно. Если он замечал, что мы уходим, мы врали, что идём куда-то, и скоро придём. Конечно, мы не приходили обратно. Ночевали у тёти, маминой сестры, дома. На полу. Зима, лето - неважно. Это было спасением для меня.
Я всегда ходила в школу невыспавшаяся. Ну как можно спать, когда не знаешь, что он натворит?
Когда этот ублюдок, натерроризировавшись вдоволь ночью, ложился под утро спать, а я невыспавшаяся шла в школу, я смотрела на него, лежащего на диване, и желала ему только скорее подохнуть.
Когда он нас не выпускал из дома, мы хватали обувь, нашу собачку, и бежали из дома босиком. И по снегу, бывало. А он гнался за нами. Разъяренный и злой. Это было очень много раз...
Все, о чем я пишу здесь вам, умножьте на 16 лет ежедневного такого отношения... Вот такая вот боль жила во мне. Почему 16? Потом я уехала учиться в академию, и поклялась, что никогда больше не вернусь в этот дом. Никогда в жизни жить с родителями я не буду.
Да и это все цветочки... Я уехала из дома формально, физически. И унесла с собой эту боль в своей душе.
Я нашла себе садиста, с которым мы были вместе 16 лет. А я клялась, что никогда моя жизнь не будет такой, как у мамы... Это уже отдельная история...

Был ещё случай. Брат привёл девушку домой. Отец перепутал туалет и коридор, и сел "по-большому" в коридоре. Брат заходит, и слава богу, девушка не вошла ещё в дом, а он перед братом ... прям на ковёр.
Когда брат был маленький, и мама лежала со мной в роддоме, отец садил шестилетнего брата за стол на кухне, ложил его ладошку на стол, раздвигал его пальцы, и быстро ножом стучал по столу между его пальцами.
На мои обращения к матери, что это ненормально все, и что это все нужно прекратить, и бросить его, мама говорила: "Ну как я его брошу? Он же умрёт без меня. Тебе его вообще не жалко?" "Нет, не жалко", — отвечала я. "Юля, ты жестокая", — говорила мама. Я действительно ничего к нему не чувствовала, кроме ненависти, омерзения и злости. Ни намёка на что-то светлое. Ни молекулы.
Этот разговор с мамой был, когда мне было 11 лет. В этот же день папа пьяный поехал на мопеде, ехал по обочине встречной полосы, и его сбила машина. Сильно сбила. Врач сказал, что он не выживет. А он выжил. Врач сказал, что он не будет ходить. И он научился ходить заново. Три месяца лечения, и его вытащили врачи с того света. Мы были убеждены, что после такого он бросит пить. Две недели ровно он не пил, и я чувствовала себя счастливой. "Наконец ад закончился! Господи, ты меня услышал!!! Ты есть, Господи!!! Спасибо, спасибо, спасибо!!!" — ликовала я про себя. А потом он стал пить спиртовые настойки дома. И все, он сорвался... И начался настоящий ад.
У него была сильная травма головы в аварии, ушиб мозга, трещина от уха до уха, множественные переломы, и он изменился в поведении настолько, что это был словно другой человек. Он стал ещё активнее. Он нёс бред. Реальный бред порой. И это по-трезвому. А когда он пил.... Это вообще не описать словами, что это было за безумие. Бессвязный набор разорванных слов.
Он ещё больше издевался, и нёс полный бессвязный бред. Энергия буйства у него была неиссякаемая. Однажды он подошёл на улице к семилетней девочке, и ударил её пощечинами по лицу. Он подружился с каким-то семилетним мальчиком. Мать ему запретила даже подходить к нему. На тренинге я поняла причину его поведения... Я глотала стыд горстями, взывала к матери, что нужно его посадить в тюрьму. В ответ: "А тебе его не жалко?" Мать была словно глуха. Закрывала глаза на все, что он делал...

Повлиять на него через мать было невозможным. Она всегда его защищала. Так, как не защищала меня.
Когда он пил, то отходняки у него были очень тяжёлыми. Ему что-то чудилось на потолке. А потом у него начались приступы алкогольной эпилепсии. Часто. И приступы становились все дольше. Он пил бесконечно, вот сколько было алкоголя. И он пил все, что пьется. Неделями, месяцами. Пил, не ел, и отрубался, где придётся. Снова просыпался, пил, и вырубался. И так, пока не закончится его пенсия по инвалидности. Он никогда не блевал от питья. Ни разу. Мама забирала у него деньги, пока он спал. Только так его запои прекращались. Когда он обнаруживал пропажу, он приходил в ярость. Лютую ярость.

А потом он начал воровать у нас деньги. И мы стали деньги прятать. Мама прятала кошелёк в моей подушке. А он утром рукой его искал. Я просыпалась от этого, и звала маму. А он шипел сквозь зубы: "Не могу дождаться, когда ты уже сдохнешь, с.. ка, дура, бл..., корова". Он замахивался на меня кулаком. (Вообще такие оскорбления были постоянными. Тварь, корова, дура, сволочь, скотина, тупая, и так далее. Это было всегда). Я уже тогда работала. Мне было 15, 10й класс школы. Деньги я прятала в лифчик, и всегда носила их там, потому что отец рылся в вещах, и мог достать деньги из любой нычки. Я спала с деньгами в лифчике.
Я научилась, заходя в дом родителей, когда я с ними уже не жила, держать сумку всегда при себе. Стоило на минуту оставить сумку на кухне, и пойти в туалет, как он тут же воровал деньги.
Потом отец начал допивать алкоголь на улице из оставленных людьми бутылок. Начал тащить домой "то, что пригодится" с мусорок. Таскал всякий хлам, говорил, что починит, и никогда не чинил.
Он перестал мыться. Вообще. Месяцами. От него стало вонять очень сильно немытым телом. Ноги чёрные, тело сальное, и вонь... Боже, какая вонь стояла. Это было невозможным.
Однажды он снова пил ночью в баре. И был крайне агрессивным. Его не было дома. Утром маме позвонили из психиатрической больницы, и сказали приезжать, привезти его вещи. Мама попросила меня поехать с ней. И мы поехали.
Там мы узнали, что произошло. В ту ночь отец буянил, и его побили. (Кстати, он часто приходил домой избитым. Однажды ночью мать садила его в ванну с холодной водой всего в крови). А потом на него наехал мотоцикл. Люди вызвали скорую, а отец прыгал на врача, ну и его отвезли в травматологию. Там он не успокоился, и его, как буйного, увезли в психушку. Посадили в клетку, накачали лекарствами. И выпустили через несколько дней. Он вообще не помнил, что был в психушке. И отрицает до сих пор, что состоит на учёте.
Зная, что он пропивает всю пенсию, мать добилась, чтоб ему дали нерабочую группу по инвалидности. Ему подняли пенсию, и запои стали дольшими.
Однажды окурок упал на его штаны, когда он сидел в туалете, и штаны загорелись. Загорелась нога. Он не мог встать, кричал ночью, звал маму. Ну мы думали, что опять заскок в голове, вот и орет. Так у него на ноге появился сильный ожог. Он часто калечился.

Пожалуй, ребята, я закончу этот поток воспоминаний. Много чего можно ещё написать... И мою боль на выпускном в школе, когда я видела танцующих с дочерьми пап, и как мне хотелось разрыдаться, что у меня нет такого папы, а своего я на выпускной даже не пригласила, не в силах переступить через стыд. Я была круглой отличницей. На сцене в Доме Культуры при всем нашем посёлке мне вручили золотую медаль. А он даже не пришёл... Я его не позвала.
Моя душа всегда болела... Там не было у меня папы.

Процесс исправления пошёл ещё в группе 70 тренинга. У меня уже были результаты, например, по избавлению от арахнофобии, который я решила выписать.
Пишу я его, пишу. И вдруг пишу вот что: "Отец хотел выкинуть моего брата с пятого этажа". И остановилась... Странно. Мы с братом никогда не говорили об этом. Тема эта никогда вообще не поднималась в семье. Откуда это взялось?
Тогда я не понимала, что я писала о своей глубокой травме, полученной в детстве... Я писала о себе. А запомнилась мне информация об этой травме, что это было с моим братом. И я решила найти это в себе.
Вспоминала я эту травму год. Вообще вспомнить это не могла. Я пыталась спросить у мамы. Она отрицала это, сразу оправдывая отца: "Юля, да ты что. Да он так тебя любил!" Всё ясно, мам... Придётся вспомнить самой. Я выписывала ассоциации по рекомендации системных психиатров. Огромная им благодарность. Это помогло. Сильно это было вытеснено... И так давно это произошло. Мне удалось вспомнить такие детали... Тренинг — это больше, чем психотерапия, ребята.

Мне было не больше 4х лет. На самом деле, мне скорее всего было меньше. Был вечер. Папа был пьян. Я сидела, рисовала рисунок. Принцессу и домик. Три фломастера: синий, зелёный и красный. Белые вставочки на конце фломастеров.
Мама и папа ругались за моей спиной.
Отец сказал, чтоб я подошла к нему. Похлопал по ноге, как собакам делают. Я отказалась идти. И я вспомнила, что вывело его на агрессию. Я сказала одну фразу: "Отвали от меня, мудак". Мать и отец были в шоке. "Юля, ну так же нельзя..." Я продолжила рисовать дальше. Он схватил меня сзади грубо, посадил меня к себе на руки, и понёс на выход из квартиры. Мне было больно, и я как бы не то крикнула, не то начала кричать. "Сиди, не дергайся", — холоднокровно произнёс он. Я помню, как стало холодно, когда он вынес меня из квартиры. Мы жили на пятом этаже. Он меня свесил над пятым этажом. Я помню, как посмотрела вниз, и мне стало страшно очень. Удивительно, что я не боюсь высоты. Я хваталась за его руки. А он держал меня как бы под попу, и за руку. Я мёртвой хваткой вцепилась в него. Я помню все: белую стену пятиэтажки с ребристыми выемками. Помню, как очень и очень (видимо от стресса так запомнилось) громко пели в тот вечер сверчки. Стрекотали так, что аж резало уши. Помню, какая была звёздная ночь тогда. Помню, как внизу горел ярко свет лампы в районе третьего этажа, которая освещала улицу. Помню плитку, желтенькую такую, гладкую, которой был украшен наш балкон с обратной стороны. Помню, как когда он меня свешивал, мать крикнула. Я помню этот звук. Помню её мольбы. Как она умоляла его перестать это делать. "Серый, ты что, ты её напугаешь", — тихо, почти шипя, говорила мать. Я вцепилась в отца так крепко, таааак сильно, на самом пределе моих детских сил, что мои мышцы едва не порвались. И это было не пару секунд, как изначально мне вспомнилось. "Посмотри вниз! Видишь, какая высота?" — сказал мой папа. И я опустила голову вниз. А там высота 15 метров, и бетон подо мной. То есть верная смерть. И папа едва меня держит... А я держусь за него, и понимаю, что силы мои заканчиваются.... Я хнычу, плачу. И папа меня, к огромному моему счастью, поднял обратно. Моя нога зацепилась за деревянную доску. Я помню это "тк" ногой. Сил у меня уже не было. Я едва не сорвалась с папиных рук. Он меня держал на руках возле окна кухни. Мать стояла рядом. Папа не хотел отдавать меня ей. И мы все пошли в дом. Я помню, как я при входе в комнату увидела нашу люстру, телевизор. Папа нёс меня на руках в комнату на одной руке и очень шатался. Получается, я сидела на его руке в районе локтя. Потом он взял меня за грудь кулаком, и я повисла. Он посадил меня на диван. Я была в невменяемом состоянии от пережитого ужаса. Слезы не просто текли, а каплями градом сыпались из глаз. Меня всю колотило и трясло. Я села рисовать дальше, и не могла. Я рыдала, и не могла остановиться. И тут папа говорит моей маме за моей спиной справа: "Ещё раз она такое скажет, выкину её с пятого этажа".
Потом мама отдала меня соседке. И пошла за помощью друзей, которые жили на четвёртом этаже другой половины дома. Девочка из этой семьи рассказала мне о том, как однажды моя мама в ужасе влетела в их дом: "Там Серый Юлю хочет выкинуть с пятого этажа", и они пошли втроем к нам домой. Меня забрали от соседки, и я помню слова маминой подруги к папе: "Ты что творишь, она же маленькая! Ты видел себя и её?" "Да понял я, понял", — ответил папа.
А на следующий день он просил прощения у меня. Сел на корточки передо мной, извинялся. У него была колючая шерстяная темно-зеленая рубашка в клеточку. А я уже ничего к нему не чувствовала. Я хотела только, чтоб он отошёл от меня, и больше никогда ко мне не подходил.
Бесчисленное количество раз мне снилось, как я прыгаю с пятого этажа. И что за мной кто-то гонится, и я прыгаю. Эти кошмары снились очень часто, и годами. И как папа мучает меня, связывает, поджигает, хочет убить.
Благодаря тренингу и отдаче Юрия Ильича и команды мне удалось этот кошмар вытащить наружу. И далее, спустя время, пошло происходить настоящее чудо!)

Прошла группа 80. Я ходила на лекции после неё.
То, что я выписала ниже, я НЕ ПОМНИЛА НИЧЕГО ЗА ВСЮ ЖИЗНЬ. Это вспомнилось после тренинга.
Однажды захожу в магазин месяца 4 назад. Смотрю, линейка лежит. И так что-то екнуло в сердце... Странно. Почему? Вдруг, вот просто ни с того, ни с сего, я вспомнила, что в детстве у меня была похожая линейка. Прозрачная, пластиковая, а внутри прозрачная жидкость, в которой плавали блесточки и какие-то бусинки. Вспомнился звук, как они перекатывались. Вау!!! Дак ведь моя мама мне её в детстве подарила! Я стояла под дождём, пила кофе, курила, и не могла поверить в то, что что-то светлое из детства неожиданно вспомнилось!!!
Далее воспоминания вспоминались сами собой. Постепенно. Самое хорошее из детства. И это хорошее у меня было!!! Я вспомнила, как ела грибной суп у соседки. Это была для меня роскошь. Какой вкусный он был!
Вспомнила, как в детстве дома висел на стене фонарь. Мне было меньше двух лет. Вспомнила, как и папа, и мама поднимали меня на руки к нему, чтоб я на него посмотрела. А он такой красивый был) оказывается, папа сделал его сам.
Вспомнила, как когда в 90е выключали свет, мы с мамой, папой и братом играли в игры на слова. Нужно было придумать слово на последнюю букву предыдущего слова. Играли в виселицу, тоже на слова. Читали книги. Разгадывали кроссворды вместе. Ходили к маминым друзьям. И там, в полумраке, так было весело! Мы, дети, и наши родители, все вместе!

Потом был цикл вводных лекций. И смыслы, сказанные Юрием Ильичом, пробили окончательно непроницаемую стену обиды и чёрной моей злопамятности.
После лекции идём с дочкой по городу, проходим рынок в Феодосии. Цапнуло за душу. И вдруг вспоминаю ярко. Папа трезвый, ведёт меня за руку через толпу людей. Мама за нами. Мы приезжали туда за продуктами. Я остановилась напротив аквариума с рыбками, и завороженно на них смотрела. Какие они были красивые! А родители ждали, пока я насмотрюсь.
А вот мама дарит мне куклу барби. Такую красивую, просто принцессу! А вот мама и папа покупают мне мою мечту - дом мишек. Там в наборе были четыре мааааленькие розовые мишки, и качели, и деревья. Это был целый город!
А вот мы с мамой и папой идём с моря домой. И папа берет меня на руки, садит меня на плечи к себе. Высоко! Я беру папу за голову, за глаза, нос. Он переставляет мои руки к себе на шею. Мне страшно, и так нравится так ехать на папе!
А вот я сижу, рисую. Прям на проходе из комнаты в коридор. "Дай я пройду, солнышко", — говорит мой трезвый папа. И ждёт, пока я его пропущу. Я всегда дочку называла солнышком, и не осознавала, что я говорю теми словами, которыми называл меня мой папа! Я просто этого не помнила!
Вот папа везет меня на огород на мопеде, который он (один из несколько десятков) собрал с нуля своими золотыми анальными руками. Едем! Он такой крепкий и сильный! Впереди песок. Колеса завязли. Мопед повело. Падаем! Папа умело вывернул руль, и я не ушиблась. Сижу, целая и невредимая принцесса на мопеде. Папа испугался сильнее меня.

А вот папа с мамой на утреннике в садике. Папа все моё выступление не уходит. Смотрит, как я танцую. Кожаная куртка. Тёмные очки с линзами хамелеон. Лёгкая улыбка с ямочками.
А вот папа со мной у стоматолога. Мне делают снимок зуба, и папа со мной вместе. Трезвый. Успокаивает меня.
Вот я делаю папе причёску игрушечными парикмахерскими инструментами. Терпеливо лежит, улыбается, посмеивается с мамой от умиления. А я ещё больше вхожу в раж. Папе же нравится!

А вот мы с папой едем в Севастополь на машине его друга. Мне шесть. "Ложись поспи, ехать ещё долго". Папа стелит на свои колени кожаную куртку, чтоб мне было мягче. И я засыпаю на его коленях.
Приехали. Вот я на катере. Папа со своей родной сестрой - двойняшкой тётей Олей стоят на берегу, фотографируют меня, машут мне рукой.
А вот папа ставит меня на ступени знаменитого паровоза времен Великой Отечественной войны, который стоит на автовокзале в Севастополе. Фотографирует. Говорит тихо и спокойно со мной. Я всегда очень любила это фото, где я стою на ступенях паровоза.
А вот папа садит меня на льва на Графской Пристани в том же городе...
... И все. Прорвало. Слезы ручьями потекли по моим щекам. Вот почему я так сильно люблю Севастополь! Потому что мы там были вместе с папой, и я была самым счастливым ребёнком на свете! Вспыхнуло столько воспоминаний детства, что их было уже не сосчитать...
Мой папа — лучший в мире! И он у меня есть, люди! У МЕНЯ ЕСТЬ ЛЮБИМЫЙ И ЛЮБЯЩИЙ МЕНЯ ПАПА!!! Такой папа, любящий и заботливый, есть, ОН ЕСТЬ ТЕПЕРЬ в моей памяти, в этих прекрасных моментах, которые он подарил мне! В моментах, которые звено за звеном вдруг вспыхнули в душе на месте бывшей чёрной памяти. Словно в поле была протянута невидимая верёвка от горизонта до горизонта, на которой были взрывчатки, привязанные через метр друг от друга. Рванула одна, и следом рванули все остальные длинной цепью! Вот так вдруг рванул во мне поток этих прекрасных, замечательных, тёплых воспоминаний, полных чистейшей любви!!! На том месте, где у меня никогда не было любящего отца. Был папа-алкаш, издевающийся над нами с мамой и братом. Запойный пьяница, урод и ублюдок...
Нет! Мой папа не алкаш, каким я всегда его помнила! Не тварь и не урод! У меня самый лучший папа в мире, который все детство был рядом со мной и любил меня всей душой! Это я, я запоминала только плохое, пропуская мимо хорошее...

Это чувство, когда обида закрывает за собой двери навсегда, нельзя описать никакими существующими словами, потому что их будет слишком мало, чтобы выразить это бесконечное счастье. Такая особенная любовь, чистая, как бриллиант, живёт в душе к родителям, такая огромная благодарность к ним за то хорошее, сколько они успели сделать для меня, что этим счастьем невозможно напиться и надышаться. "Господи, за что мне такое счастье?" — вертится в голове вопрос.
Каким может быть ответ? Мне повезло родиться именно у них, этих прекрасных, любящих мамы и папы, которые отдали мне свою щедрую любовь. Просто так. Не ожидая ничего взамен. И что-то пошло не так в детстве. И как следствие: моя тяжелейшая обида-патология длиной в жизнь...
Я тот счастливчик, который встретил тренинг. Пишу этот отзыв через слезы. Я, уже будучи на тренинге, была убеждена, что от этой обиды и ненависти невозможно избавиться. Это была не просто обида... Это была патология, психическая фиксация на этой боли. Это была душевная болезнь. Тренинг меня от этого спас, исцелил!!!

А знаете, что ещё? Каждый Новый год мы вешали ёлочные ветки на стену. Папа сварил специальную штуку, чтоб туда ветки вставлять. Знаете, где она всегда висела и мигала радужными огоньками? Над моей кроватью. Папа так сделал.
Каждый Новый год мы доставали искусственную маленькую ёлочку, и я её наряжала. И был у нас большой Дед Мороз и Снегурочка из ваты, советские. Такие красивые! А ещё мы с мамой резали снежинки из белой бумаги. Делали сеточки из цветной бумаги. Я делала гирлянду-бусы из ниток и фольги. Папа приводил меня на балкон, и показывал, как он паяет. Золотые руки был мой папа. Он мог чинить все, кроме телевизора. Давал попробовать на язык какие-то проводки, и было кисленько.
До сих пор у папы на балконе висит моя картинка, которую я дарила ему, когда была в первом классе. До сих пор...
Вспомнилось, как мы играли во дворе в снежки, когда Крым завалило снегом, что происходит редко. Как это было весело! Прибегаю домой, вся мокрая. И давай сушить вещи)
А когда я была с новорождённой дочкой на руках, и жила две недели у родителей дома, когда у меня была зачётная неделя пятого курса академии (зимняя сессия), знаете, папа не спал ночью, и ночью готовил мне чай с молоком. И такой вкусный, как я просила. И всегда, в любое время мне его приносил. Ухаживал, заботился. Он всегда был очень заботливым.
А ещё папа вешал гирлянду на штору. И он приносил домой ёлку.
А знаете, однажды он был пьяный, и сделал немыслимое. Он купил мне подарки. Сам, на свои деньги. Чтоб вы понимали, он никогда не давал денег. Просить смысла не было — он всегда отказывал. Я выросла, чётко зная, что у папы ничего не нужно просить. Он просто не даст. А тут целый пакет, и для меня! А там, ох ребята! Там тени для глаз, всякие ручки, штучки, я уже и не припомню. Он меня вверг в шок этим поступком. Как мне было приятно! Даже по пьяни он обо мне вспомнил! А ещё однажды папа мне подарил кружку. Представляете? Темно-фиолетовую, с золотыми надписями. Моё имя, ну и эзотерическое описание типа знак зодиака и прочая ересь. И как мне было приятно! Он купил кружку себе с его именем, и мне. До сих пор это моя самая любимая кружка.
А ещё мы играли в шашки и шахматы. А ещё папа построил для меня кровать, на которой я спала до подросткового возраста. Он всегда чинил все, что у меня ломалось. Папа был первым, кто дал послушать мне музыку в наушниках. И ещё многое и многое хорошее длиной во все моё детство)))

Сейчас мы с папой давно здороваемся, общаемся. Я не гавкаю на него сходу, как собака. Я рада его видеть. Я больше не испытываю к нему ненависти.
Вот такого папу я не запомнила в своём детстве. Только тренинг подарил мне все это. Это не передать словами, как это) я была убеждена, что никогда не скажу, что я люблю своего папу.
А теперь я не просто могу это сказать, я это чувствую. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ПАПОЧКА! ТЫ САМЫЙ ЛУЧШИЙ ПАПА В МИРЕ!
Я ЛЮБЛЮ СИСТЕМНО-ВЕКТОРНУЮ ПСИХОЛОГИЮ! Я ЖИВУ! И Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЖИЗНЬ!!!!!!!

Тем, кто ещё сомневается, на секунду представьте, что я пережила в детстве. Пока писала, не верила в то, что это все было в моей жизни.... Тренинг меня полностью избавил от этого!

Огромная благодарность Вам, Юрий Ильич!!! Огромная благодарность всем вам, ребята из команды, за то, что я когда-то нашла вас через системные статьи!!!

Счастливая Юлия Шилкова, ПУ 67, 70, 77, 80