Гений, демон, падший ангел... Рудольф Нуреев. Часть 1. Покорение Олимпа

В его репертуаре были все лучшие мужские балетные партии. Он спал не более пяти часов в сутки и давал до 300 спектаклей в год в течение 20 лет. Судьба, полностью подчиненная балету и графику гастролей... Никто не мог работать так же интенсивно и с той же самоотдачей, как неподражаемый и непревзойденный Рудольф. Лучшие сцены мира принимали любые, самые странные его условия и готовы были платить баснословные гонорары не знавшему себе равных танцовщику.

4 2053 29 Октября 2016 в 02:49

Автор публикации: Светлана Красильникова, экономист

Величайшая польза, которую можно извлечь из жизни –
потратить жизнь на дело, которое переживет нас

Уильям Джеймс

С кем сравнивать несравненного? Как измерить неистового? Какие слова подобрать для того, кто был заметен в любой толпе, кто излучал страсть в каждом своем движении, кто всегда был ярким, как радуга? Другой, отстоящий от ординарного так же, как солнце, которое всегда НАД... О жизни Рудольфа Нуреева, о тайне его успеха, о неординарности его натуры расскажем через призму Системно-векторной психологии Юрия Бурлана.

Яблочко, упавшее далеко от яблони

Уже фактом своего рождения – в поезде, пересекавшем великую страну с востока на запад – Рудольф не вписывался в рамки обычного человека. Роды, на которых повитухой была старшая сестра, а акушеркой – роженица, сами по себе – вещь неординарная. Рудольф всегда воспринимал это как особый знак, который подтверждал, что незаурядную судьбу бог дал ему не по ошибке.

Хотя расхожая фраза «бог дал» мало применима к тому, кто сам строил свою жизнь и часто – наперекор всем и несмотря ни на что.

Его отец, прошедший великую войну политруком, вернулся домой живой и невредимый. Каким счастьем для мальчишки должен был стать отец-герой в те тяжкие годы разрухи!

Мог, но не стал... Он был до мозга костей политруком – наставником, образцом для подражания. Офицер, руководящий нижестоящими по рангу. Его сын должен был идти туда, куда направлял его майор армии и отец по совместительству. Если же мальчик не вписывался в придуманную отцом схему воспитания, то его нужно было поправить словом или рукой.

Так понимал свою роль Хамет Нуреев. Дом для политрука – это часть армии, где действовал твердый армейский принцип: «Не умеешь – научим, не хочешь – заставим». Легче всего было заставлять ремнем, палкой, кулаком.

Попытки отца воспитать Рудольфа настоящим мужчиной дали результат, весьма далекий от ожидаемого. Главное, чего добился майор, прошедший все пять лет военного ада – это страх, навсегда укрепившийся в душе его тонкого чувствительного кожно-зрительного сына и во многом предопределивший сценарий его жизни. Ведь отец, поднявший руку на ребенка, разрушал главное, что он должен был ему обеспечить – чувство защищенности и безопасности, что так важно для гармоничного становления личности.

«С самого своего возвращения и до сегодняшнего дня отец остается в моей памяти как строгий, очень могучий человек с сильным подбородком и тяжелой челюстью, как незнакомец, который редко улыбался, мало говорил и который пугал меня. Даже мысленно я все еще боюсь посмотреть на него прямо», – это признание танцовщика в то время, когда его имя уже делало аншлаг любому спектаклю.

Противостояние отца и сына проросло из контрарной противоположности их ведущих векторов. Хамет Нуреев обладал анальным вектором. Его склонность к передаче опыта нашла применение на работе и позволила подняться «от сохи» до звания майора, укрепляя его в правильности армейских способов воспитания. В его мировоззрении мужчине отводилась роль созидателя неоспоримых ценностей: уважаемый работник, семьянин, образец для детей. Долгожданный сын, наделенный природой совсем другими качествами, не мог вписаться в систему анальных ценностей политрука Нуреева.

Гений, душой исполнивший полет

Для кожно-зрительного мальчика, обожавшего крутиться перед зеркалом и танцевать перед матерью и сестрами, отец стал первой серьезной преградой на жизненном пути. Уже тогда занятия в кружке народного танца были самой большой радостью для вечно голодного ребенка. И это несмотря на то что дома его ждала жестокая порка за «не мужские» занятия.

Какую силу желания надо иметь, чтобы не отказаться от своих устремлений! И это подросток, противостоявший взрослому, авторитетному человеку! Рудольф выстоял и даже продолжил обучение, беря частные уроки у знаменитой балерины, которую эвакуация военных лет занесла в Уфу.

Его мама Фарида всячески поддерживала сына. Простая женщина, не имевшая возможности учиться, была обладательницей зрительного вектора. Чувствительная, сострадательная, жертвенная, способная видеть красоту даже в то жестокое непростое время, она бережно относилась к своим детям. Через призму своих врожденных зрительных свойств понимая, как в бедной и скудной жизни им необходимы яркие праздничные впечатления, Фарида провела детей в Уфимский театр оперы и балета на спектакль «Журавлиная песня».

Рудольфу было всего семь лет, но он испытал необыкновенный восторг. В этот момент родилась самая сильная и всепоглощающая любовь его жизни – к балету. Это событие еще даже не юноша, а мальчик, воспринял как знаковое, определившее его судьбу.

Вспоминая, он говорил: «Первый поход в театр зажег во мне особый огонь, принес невыразимое счастье. Что-то уводило меня от убогой жизни и возносило к небесам. Только вступив в волшебный зал, я покинул реальный мир, и меня захватила мечта. С тех пор я стал одержимым, я услышал «зов»... Примерно лет с восьми я жил как одержимый, слепой и глухой ко всему, кроме танца... Тогда я почувствовал, что я вырвался из темного мира навсегда».

Начало пути

Его первый педагог Анна Удальцова, в чьи заботливые руки попал Рудольф, была женщиной незаурядной.

Кожно-зрительная красавица, с высоким уровнем развития векторов, она реализовала свои врожденные склонности на сцене. Когда-то, будучи примой-балериной Дягилевской труппы, она объездила в ее составе весь мир.

Владея тремя иностранными языками и огромным по тем временам багажом культуры, она щедро делилась знаниями со своими учениками. Воспитанникам она преподавала не только балет, но и музыку, историю, литературу, географию... Казалось, что сама жизнь компенсировала Рудольфу те страдания, которые причинял ему отец, одарив чуткой мамой и блистательным педагогом...

По крайней мере, его зрительный вектор смог развиться до уровня, на котором человек способен увидеть и оценить внешнюю красоту, красоту материального мира, что очень важно для служителя искусства. Именно балетмейстер Удальцова увидела незаурядные способности Рудольфа, и из ее уст вылетела фраза, которую впоследствии лишь подтверждали тысячи поклонников: «Это будущий гений!»

В 16 лет талантливый подросток был принят в кордебалет Уфимского театра, а уже через год был зачислен в Вагановское училище – колыбель многих звезд балета. На первом году обучения было разное: непонимание с педагогом, называвшим Рудольфа «деревенщиной», противостояние провинциального переростка и столичных элитных детей, зрительные слезы на репетициях от собственной неумелости и потрясающее кожное упорство в достижении цели.

Жизнь в очередной раз сделала Рудольфу подарок – его наставником стал Александр Иванович Пушкин, сумевший бережно и точно превратить уфимский самородок в блистающий невиданными гранями бриллиант.

Сочетание развитой кожно-зрительной связки с анальным вектором позволило А. И. Пушкину достичь высочайшего профессионального уровня. В то время он был известен как один из лучших в мире педагогов классического балета. Александр Иванович не подгонял индивидуальность ученика к стандарту профессии, а любовно культивировал ростки природных способностей учеников.

Знаменитый американский хореограф Джон Баркер выучил русский язык только для того, чтобы разговаривать с Александром Ивановичем и «научиться у него, как стать лучшим преподавателем». И этот факт говорит о многом...

Нуреев не забывал любимого педагога, в чьем доме он ночевал чаще, чем в студенческом общежитии. По словам Рудольфа, «он наполнял душу волнением и тягой к танцу… Его комбинации заставляли тебя танцевать, они были неотразимыми… вкусными, восхитительными… Музыка ассоциировалась у него с эмоциями. Шаги, жесты надо было наполнить чувством».

Начало, конец… и снова начало

Два театра – Кировский (Мариинский) и Большой – распахнули двери перед двадцатилетним выпускником хореографического училища. Рудольф выбрал Мариинку. Казалось, его судьба встала на прочные рельсы успеха и благополучия. В первой половине 1961 года международное сообщество присвоило ему звание лучшего танцовщика в мире.

Если бы он умел подчинять свои желания и позывы сложившимся ценностям современного ему советского общества, как он по-кожному подчинял свое тело жесткому графику репетиций, то, возможно, его судьба сложилась бы иначе...

Но за дверями театра Рудольф хотел оставаться собой, идя на поводу своих «нетрадиционных» сексуальных позывов. Даже в наши дни гомосексуальные отношения от природы вызывают отторжение у представителей русского уретрально-мышечного менталитета. В те времена его сексуальная ориентация стала одной из причин, которая вынудила восходящую звезду русского балета стать «невозвращенцем». «Я принял решение потому, что у меня не было другого выбора», – признавался танцовщик.

Шаг, разделивший жизнь на «до» и «после», был сделан в аэропорту Ле-Бурже 17 июня 1961 года. Снятый с гастрольного маршрута перед вылетом самолета на Лондон, Нуреев попросил у французских полицейских политического убежища. Его прошение было удовлетворено.

Мятежный демон, у которого «солнце в крови»

Для Рудольфа началась новая жизнь, в которой ему нужно было завоевывать свое «место под солнцем». Никто не раскрыл пред ним ворота рая, никто не выстелил дорогу красным ковром... Однако здесь, на кожном Западе, он получил возможность быть собой, которую отрабатывал бесконечными часами репетиций до изнеможения, возводя свой талант на пьедестал звезды мирового класса. Не сказочным золотым ключиком, а изнурительной рутинной работой он открыл себе дорогу на Олимп мирового балета.

В его репертуаре были все лучшие мужские балетные партии. Он спал не более пяти часов в сутки и давал до 300 спектаклей в год в течение 20 лет. Судьба, полностью подчиненная балету и графику гастролей... Никто не мог работать так же интенсивно и с той же самоотдачей, как неподражаемый и непревзойденный Рудольф. Лучшие сцены мира принимали любые, самые странные его условия и готовы были платить баснословные гонорары не знавшему себе равных танцовщику.

В его послужном списке – Лондонский королевский балет, где он танцевал 15 лет с самой блистательной примой Европы – Марго Фонтейн. Английские газеты называли их «дуэтом татарского князя и английской Дамы», настолько ярко было сочетание по-английски аристократично сдержанной Марго и демонически чувственно-страстного Рудольфа.

В книге Гиннеса зафиксирован абсолютный театральный рекорд: занавес поднимали 80 раз после «Лебединого озера» с божественным дуэтом Фонтейн – Нуреев. В одном интервью Марго Фонтейн слегка насмешливо, но с глубоким уважением сказала о Рудольфе: «Он работает, как паровая машина».

На вершине

В 1983 году Парижский театр «Гранд Опера» предложил Рудольфу исключительный статус: директора, главного хореографа, ведущего танцовщика. Нуреев получил труппу, раздираемую столь обычными для театральной среды враждой, конкуренцией, интригами и подсиживанием.

Это характерно для коллектива, объединяющего людей с кожно-зрительной связкой векторов. Они все устремлены на успех и тяжко переносят превосходство других. Огромные физические нагрузки с самого раннего возраста не позволяют зрительному вектору достичь высокого уровня развития. Танцовщики и балерины часто не склонны к соучастию и состраданию. Все их силы направлены на карьерный рост и личный успех.

За шесть лет под властно-жестким руководством нового директора была создана балетная труппа, занявшая место в пятерке лучших в мире. В очередной раз Рудольф показал всем, что талант его многогранен. Он, как никто другой, умел покорять самые высокие вершины, будь то его знаменитый прыжок-полет, съемки в Голливуде, работа хореографа-постановщика, руководство труппой или дирижирование симфоническим оркестром.

Иначе быть и не могло, ведь, по словам знаменитого французского хореографа Ролана Пети, Нуреев «...был человеком, который сжигал себя в профессии... в любви к своему искусству и к жизни, в которую он впивался зубами с такой яростью, что умер от этой любви».

Критики, писавшие о балете, не раз называли Нуреева демоном, появление которого стало вехой, разделившей танцевальное искусство на две эпохи. Мужской танец, заполнявший паузы между женскими соло, приобрел индивидуальные черты, вышел из тени к рампе. Ранее танцовщики были частью антуража для балерин, выполняя поддержки и создавая фон. Рудольф танцевал вдохновенно, страстно, эмоционально проживая на сцене все сюжетные коллизии.

Свое кожное тело атлета танцовщик использовал как атрибут техники. Оно было прекрасно, и Нуреев умел подчеркнуть это. Первым в истории балета он стал носить балетное трико на голое тело, первым стал выходить на сцену с обнаженным торсом. Множество технически новых элементов было привнесено Рудольфом в классический танец. Его прыжок с зависанием в воздухе (элевация) остался непревзойденным, его позы и вращения на высоких полупальцах служили и служат эталоном балетной техники. В этом проявилось новаторство, стремление во всем быть первым, идти впереди планеты всей, так свойственное кожным людям.

Продолжение в статье «Гений, демон, падший ангел... Рудольф Нуреев. Часть 2. Падший ангел».