Законный приговор или фатальная ошибка правосудия

Данное уголовное дело показалось мне достойным внимания читателя, поскольку является ярким примером того, как блестящее знание юридических законов разбивается о незнание законов и принципов формирования человеческого мышления, в результате чего суд при вынесении приговора вынужден руководствоваться своим внутренним убеждением, то есть действовать фактически наугад...

18 1027 15 Мая 2015 в 16:28

Автор публикации: Татьяна Довгань, адвокат

— Запомни, Шарапов. Наказания без вины не бывает.
Ему надо было просто вовремя со своими женщинами разбираться и пистолеты не разбрасывать где попало.
Братья Вайнеры. Эра милосердия

Почти два года назад я случайным образом оказалась адвокатом героини, о которой пойдет речь в этой статье. Мне было поручено заменить свою коллегу на нескольких судебных заседаниях в середине процесса, когда по многотомному уголовному делу уже были допрошены почти все многочисленные свидетели и судебное следствие приближалось к своему завершению.

Данное уголовное дело показалось мне достойным внимания читателя, поскольку является ярким примером того, как блестящее знание юридических законов разбивается о незнание законов и принципов формирования человеческого мышления, в результате чего суд при вынесении приговора вынужден руководствоваться своим внутренним убеждением, то есть действовать фактически наугад.

Обвиняемая была взята под стражу четыре года назад, осуждена судом к восьми годам лишения свободы. Затем дело было пересмотрено Верховным судом, в результате чего первоначальный приговор был отменен ввиду его необоснованности. Уголовное дело повторно было передано в суд первой инстанции для рассмотрения новым судьей.

Моей подзащитной, уже однажды осужденной, как никогда, хотелось верить в торжество закона и надеяться на то, что опытному, убеленному сединами судье, которому предстояло рассматривать дело повторно, хватит мудрости и решимости вынести оправдательный приговор и исправить досадную ошибку начинающего судьи, первоначально вынесшего обвинительный приговор.

Фабула обвинения

Согласно выдвинутому против нее обвинению, она, находясь в ночное время по определенному адресу (в одном из так называемых притонов города), «пользуясь беспомощным состоянием потерпевшего, так как последний находился в алкогольном опьянении, с целью причинения ему особых страданий, подошла к нему, спящему на полу, и в совокупности нанесла не менее 20 ударов:
— не менее 5 раз головой о пол,
— не менее 10 ударов кулаками в область головы,
— стянула куртку и нанесла еще не менее 5 ударов ногами по туловищу».

В связи с изложенным, ей инкриминировалось причинение потерпевшему тяжких телесных повреждений, от которых последний скончался. Потерпевшему было около тридцати лет, он был плотного телосложения, высокого роста.

Позиция обвиняемой по делу

Вину в инкриминируемом ей деянии обвиняемая не признала ни на предварительном следствии, ни на судебном заседании. Начиная со своего первого допроса в качестве подозреваемой, она поясняла, что в квартире, куда она зашла в темное время суток, находился потерпевший, который ранее ей знаком не был. Мужчина сначала лежал на диване, затем захрапел и упал на пол.

В комнате не было электричества, освещение исходило лишь от уличных фонарей. Женщине показалось, что потерпевший пробормотал что-то нецензурное в ее адрес, поэтому в ответ она дала ему пощечину. Это видели несколько человек, присутствовавших в комнате: несколько мужчин и женщина.

Системное наблюдение о векторальном наборе обвиняемой

К моменту, когда я в первый раз встретилась со своей подопечной в кабинете следственного изолятора, прошло уже два года со времени ее ареста. Она впервые привлекалась к уголовной ответственности. До задержания воспитывала сына дошкольного возраста.

Это была стройная светловолосая женщина 34 лет с огромными синими глазами, среднего роста, с прической, собранной в хвост набок или высоко в пучок. У нее была манера быстро говорить, периодически вскакивать с места и, жестикулируя, объяснять что-то мне, как бы рисуя мне образы обстановки в той злополучной квартире. Быстрая, подвижная «хлопоглазка», она с легкостью располагала к себе, устанавливая эмоциональную связь и вместе с тем требовала повышенного внимания к своей персоне.

Несмотря на пребывание в условиях изолятора, она помнила о своей женской сути. К каждому судебному заседанию старалась одеться как-то по-особенному, наносила яркий макияж. Многочисленные рубцы на кистях и предплечьях женщина прятала за длинными рукавами. Из рассказов ее матери мне стало известно, что в подростковом возрасте она прибегала к демонстрации суицида как к способу шантажа, чтобы добиться желаемого. Это подтверждало догадку о неразвитом состоянии свойств ее зрительного вектора.

Женщина отлично изучила свое многотомное дело, довольно логично пыталась сопоставлять собранные доказательства. Каждый день она требовала вызвать меня на беседу, пытаясь отыскать еще какие-либо доказательства своей невиновности, и как могла «вгрызалась» во все доказательственные несоответствия по делу с законами элементарной логики.

Из общения с обвиняемой я поняла, что в ней отчетливо угадывалась кожно-зрительная связка векторов в неразвитом состоянии.

На судебном заседании ее эмоциональность порой просто зашкаливала. Женщина переходила на крик, устраивая истерики. Судья ей делал неоднократные замечания. Мельтешение в кожном векторе и чрезмерная эмоциональность в зрительном векторе производили не самое лучшее впечатление, оказывая влияние на восприятие ее личности судьями. Ее можно было по-человечески понять: она боролась за то, чтобы доказать свою невиновность всеми доступными ей средствами в силу уровня своего развития.

Вместе с тем она приводила массу довольно весомых доказательств в свое оправдание, которые были ошибочно истолкованы судом как ее желание уйти от ответственности за содеянное. Все ходатайства защиты, пытавшейся оспорить обвинение, судом были отклонены.

Могла ли совершить данное преступление женщина, обладающая психическими особенностями кожно-зрительной связки векторов, как это было у моей подзащитной?

В пользу невиновности обвиняемой свидетельствовал ряд доказательств по уголовному делу, о которых скажу ниже. Вначале проанализируем в аспекте данного вопроса психологическую составляющую.

Как показано Юрием Бурланом на тренингах «Системно-векторная психология», кожно-зрительная женщина не совершает умышленных преступлений насильственного характера. В неразвитом состоянии векторальных свойств, она всегда — потенциальная жертва преступлений, «виктимологичка» либо жертва оговора. В развитом состоянии векторов — это женщины удивительно тонкой душевной организации, создательницы культуры, задающие планку гуманистическим ценностям общества, способные быть жертвенными, сострадающими и по-настоящему любящими.

Наша героиня — кожно-зрительная женщина. Этот термин знаком всем, прошедшим тренинг «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана. Она либо жертвенная, либо жертва. В зрительном векторе заложен корневой страх смерти и абсолютная неспособность к убийству. Это те сверхчувствительные и эмоциональные мальчики и девочки, которые нередко падают в обморок от вида крови. Они и паучка не могут раздавить, не то, что забить до смерти человека.

Преступления, свойственные недостаточно развитому кожному вектору, всегда носят имущественный характер, такие как кража, мошенничество. У них все измеряется в категории «польза-выгода». При определенных обстоятельствах (человек с кожным вектором без наличия зрительного вектора) может идти на убийство, способен зарезать, застрелить, нанести смертельный удар оказавшимся под рукой предметом, но не избивать .

Человек живет по принципу наслаждения, который работает согласно заданной врожденной векторальной программе. Склонность к садизму и насилию имеет только один вектор, которым моя подопечная не обладала. Только человек, имеющий анальный вектор, в состоянии тяжелой обиды либо хронической нехватки реализации, чаще всего сексуального характера, бессознательно пытается компенсировать свои плохие состояния за счет применения физического насилия. Таким способом он сбрасывает свое напряжение, фрустрации или реализует месть, получая временно сбалансированное состояние биохимии головного мозга.

Состояние получения наслаждения от причинения боли не имеет ничего общего со зрительной истеричностью, когда человек может кричать, скандалить, чем-то угрожать, проклинать, в порыве эмоций может даже огреть оплеухой своего обидчика, но никогда не перейдет к избиению. То обстоятельство, что обвиняемая нанесла потерпевшему пощечину в ответ на кажущееся оскорбление со стороны незнакомого ей мужчины, вполне соответствует ее психическим особенностям.

Таким образом, на момент общения со своей подзащитной я системно понимала, что она говорила абсолютную правду о том, что не избивала потерпевшего. Неразвитость зрительного вектора заставила пойти ее за эмоциональной встряской страхом в ночной притон, а мельтешащий кожный вектор требовал своей дозы адреналина, связанного с риском. Непризнание вины в данном случае не являлось способом обвиняемой уйти от ответственности.

Основные доказательства невиновности

Как и обещала, привожу доказательства невиновности обвиняемой, содержащиеся в материалах уголовного дела.

1. Согласно результатам судебно-медицинской экспертизы, проведенной в отношении потерпевшего, в его крови было выявлено наличие алкоголя — 0,20 промилле, что в соответствии с Положением освидетельствования лиц на предмет употребления алкогольного опьянения не соответствовало состоянию алкогольного опьянения.

   Это означало, что потерпевший не мог находиться в беспомощном состоянии вследствие нахождения в алкогольном опьянении, как утверждало обвинение. С учетом этого не логично, что обвиняемая смогла осуществить нанесение такого количества ударов трезвому мужчине, физически превосходящему ее по телосложению.

2. Кроме того, экспертом никакого постороннего биологического материала под ногтями обвиняемой обнаружено не было. Учитывая то, что она была задержана по горячим следам, это порождало сомнение в ее виновности.
3. По делу возникали и другие вопросы. Например, от чего произошло большое пятно крови, которое, помимо других следов крови, было найдено на месте происшествия, но которое по локализации не соответствовало тому месту, где происходило избиение. По каким причинам пятно было предусмотрительно заложено ковром?
4. Из выводов судебно-медицинской экспертизы, для проведения которой изымалась обувь обвиняемой, в которой она находилась на месте преступления (сапоги без каблуков белого цвета), следует, что на них следов крови не обнаружено.

Говоря юридическим языком, эти обстоятельства указывают на отсутствие достаточных доказательств виновности обвиняемой в инкриминируемом ей деянии. Конструкция фабулы обвинения изначально не согласуется с прямыми объективными доказательствами, добытыми по делу. В связи с чем суд при вынесении приговора должен был учесть данное обстоятельство в пользу обвиняемой в соответствии с принципом презумпции невиновности.

О мотиве преступления, или сherchez la femme…

Каким мотивом должна была бы руководствоваться женщина при нанесении телесных повреждений потерпевшему? Поговорим об этом подробнее.

Хочу напомнить, у следствия так и не нашлось вразумительного объяснения мотивам действия обвиняемой по избиению незнакомца. В данном случае мотив мести исключается полностью. Исходя из материалов дела, потерпевший и обвиняемая не были знакомы. У них не было никаких серьезных конфликтов, соответственно, не было мотива для нанесения тяжких телесных повреждений.

Однако по делу выяснились некоторые обстоятельства. В частности, вдова потерпевшего показала, что у погибшего мужа был друг, с которым они поссорились. Потерпевшему не нравилось, что его друг изменяет своей жене с другой женщиной, и он хотел рассказать горькую правду жене друга. Этот конфликт между ними существовал около двух лет.

Именно в тот злополучный день, когда обвиняемой инкриминируется совершение преступления, друзья встретились в вышеуказанной квартире. Между потерпевшим и его приятелем произошел очередной конфликт по означенному выше поводу, переросший в драку. От ударов потерпевший даже падал на пол.

Приятель первоначально был задержан по подозрению в совершении преступления в отношении потерпевшего. Однако вскоре был отпущен, потому что в своем допросе указывал, что ударил потерпевшего утром. Однако время нанесения телесных повреждений, которое указал в допросе задержанный, не согласуется с заключением судебно-медицинских экспертов о том, что травма могла образоваться в вечерний период, приближающийся к ночному времени суток, но никак не раньше.

Хочется отметить, что другие свидетели по делу указали на более позднее время конфликта между приятелями, а также на избиение потерпевшего еще одним мужчиной, у которого оказалось довольно сомнительное алиби.

Заставляет усомниться в виновности обвиняемой и то обстоятельство, что за несколько часов до ее прихода в квартиру, где произошло преступление, потерпевшему вызывали скорую помощь «по факту падения с лестницы из-за приступа эпилепсии». Двое работников милиции в суде подтвердили, что в это время заходили в квартиру и видели потерпевшего лежащим на полу, тяжело дышащим, как им показалось — спящим. Указанное выше объяснение причин вызова скорой помощи суд счел вполне соответствующим действительности и допустил, что потерпевший к моменту прихода милиции мог всего лишь спать, лежа на полу.

Но вернемся к задержанному приятелю потерпевшего. После его выхода из изолятора временного содержания у него оперативно быстро появляется свидетель-женщина, которая присутствовала в квартире в момент прихода обвиняемой и видела, как последняя нанесла потерпевшему пощечину.

Вдруг возникла версия, связывающая момент получения тяжкого телесного повреждения потерпевшим со временем визита обвиняемой в квартиру. К тому же вспомнили, что она утром вызывала скорую помощь умирающему мужчине, потому что ни у кого из обитателей притона не оказалось телефона. Вспомнился ее разговор с прибывшей медицинской бригадой, расспрашивающей о состоянии больного.

Тогда все молчали, и обвиняемая, обращаясь к остальным присутствующим, сторонящимся неудобных вопросов, задала вопрос: «Выходит, я его убила?» Конечно, она задала вопрос, имея в виду, что это утверждение абсурдно, поскольку состояние пациента явно не соответствовало результату нанесения пощечины. Но такие психологические тонкости момента были опущены, и неудачный вопрос был впоследствии расценен не в ее пользу.

С этого периода женщина-свидетель и освобожденный из ИВС бывший подозреваемый стали указывать на обвиняемую как на лицо, совершившее преступление. На следственном эксперименте с участием судебно-медицинского эксперта они подробно показали, каким образом она наносила телесные повреждения. Эксперт в своем заключении сделал вывод о том, что механизм нанесения телесных повреждений соответствует полученным травмам.

Версия этих лиц была взята за основу обвинения, при этом показания других свидетелей, опровергающие данный факт, были судом отвергнуты. Следствие направило дело в суд. На день рассмотрения дела в суде приятеля потерпевшего допросить не представилось возможным. Он погиб при невыясненных обстоятельствах, находясь в другом государстве. Его показания оглашались и были положены в основу обвинительного приговора.

Наша героиня вновь была признана виновной, и ей назначено наказание в виде семи лет лишения свободы. Все последующие жалобы на незаконность приговора были отклонены.

Заключение

Согласно закону, суд в приговоре дает оценку доказательствам с учетом требований Уголовно-процессуального кодекса об их относимости к делу, допустимости и достоверности, а всем собранным доказательствам в совокупности — с точки зрения достаточности для разрешения дела. Принятие одних и признание недостоверными других доказательств должно быть мотивировано судом.

Все добытые доказательства всегда оцениваются судом по внутреннему убеждению судьи. Следует отметить, что внутреннее убеждение судьи может быть основано на мировоззрении данного конкретного человека, его принципах, жизненном опыте, но этого недостаточно. Без знаний о наличии восьми векторов, задающих свои особые природные свойства человеку, трудно отличить рациональное зерно доказательств от плевел оговора.

К сожалению, практикой доказывается, что мы готовы верить, но не готовы знать. При таком подходе к расследованию уголовных дел судебные ошибки неизбежны. Попытки доказать, что кожно-зрительная женщина при указанных обстоятельствах не способна на убийство, тщетны, когда у судьи отсутствует понятие о таком типе человеческой особи, но сложилось свое мнение, основанное на внутреннем убеждении, которое было отражено в обвинительном приговоре.

Однако системное мышление не дает мне забыть огромные глаза моей подзащитной, в которых читалась мольба поверить в ее невиновность. Системно я понимаю, что молчание в данном случае преступно. Поэтому выступаю не только как адвокат, а как человек, владеющий знаниями системно-векторной психологии Юрия Бурлана. Это дает мне право писать эти строки и утверждать о невиновности человека, который уже 4 года проводит в изоляции от общества. Это системное мышление заставляет меня с болью вспоминать о том, что за решеткой находится невиновный человек, обвиненный в особо тяжком преступлении.

Я надеюсь, что современные судьи и следователи пересядут из дряхлой телеги оценки доказательств «по внутреннему убеждению» на сверхскоростной маршрут, ведущий к точному пониманию основ формирования преступного желания, складывающегося в преступное поведение.

А приговоры, вынесенные от имени государства, будут провозглашены на основе закона и с учетом четкого понимания личностных особенностей каждого конкретного лица, проходящего по уголовному делу. И крылатая фраза Глеба Жеглова о том, что «наказания без вины не бывает», перестанет быть удобным оправданием психологической безграмотности, некомпетентности и невежеству.

Корректор: Елена Горшкова