В поиске ответа. Если ты на дне, в этом есть добрый знак

Всю свою жизнь я задаюсь вопросом: зачем я живу? Это не просто интерес. Это даже не вопрос, это необходимость. Необходимость объяснить себе и другим, в чем смысл этой жизни. Это то, что составляет часть меня и, похоже, стоит на первом месте. Почему? Наверное, потому что пока я не нахожу ответа на этот вопрос, мне больше ничего не хочется. В буквальном смысле, нет сил и желания что-либо делать. Всю жизнь я испытываю необходимость думать о том, почему... Почему так сложилось, почему я сделал это или то, почему другие так поступают... Что движет людьми? Почему я страдаю или отчего так хорошо на душе? И почему, кстати, другие об этом не задумываются? Вот мне хорошо — ну и отлично, а если плохо — ну, что поделаешь? «Жизнь такова» — так можно ответить на вопрос о смысле жизни. Мне такого объяснения никогда не хватало.

В детстве я, как и все дети, любил играть, бегать, был непоседливым. Но, начиная с какого-то возраста, я стал очень молчаливым. Это выражалось в том, что я вообще не разговаривал с посторонними. Посторонними я считал всех взрослых, кроме моих близких родственников и отдельных людей, которым я доверял. С друзьями таких проблем не было, в то же время отношения со сверстниками вряд ли можно было назвать идеальными. В детский сад я не ходил, поэтому общался в основном с ребятами во дворе, и то нечасто. Нельзя сказать, что я общался много. Я вообще больше любил находиться наедине с собой. Я мог подумать, подумать о Боге. Часто оставаясь один, я испытывал тревогу и пытался обращаться к нему лично, как будто он меня слышит. Я просил его, чтобы меня не оставляли больше одного. Мне тогда казалось, что он меня не слышит, вернее — не слушает.

Мне нравилось смотреть на облака. «Мам, вот бы оказаться там, на небе!» Мои слова приводили маму в шок: «Что ты такое говоришь? Как это — на небе?!» А я-то просто наслаждался красотой облаков, ну и, естественно, представлял, как было бы здорово там полетать. Или неестественно... Тогда я понял, что у мамы немного другие представления о счастье, и, наверное, впервые осознал, что люди могут понимать все по-разному. Тогда было понятно, что мама испугалась, подумав, что я имею в виду смерть или что-то подобное. Больше я так не говорил.

А говорил я про другое. Вернее, спрашивал: а почему то, а почему это? Откуда появилась вселенная? А что будет после смерти? А почему я родился именно таким, а не кем-то другим? Почему я вижу мир из себя, а не из другого человека? Как видит мир другой человек? Мир существует только во мне? Эти странные вопросы не давали мне покоя. Я пытался представить бесконечность вселенной, о которой мне рассказывали. Часами ночью я мог слушать рассказы папы о звездах, вселенной, физике и математике и мамины чтения фантастических рассказов. В школе книжки по астрономии были самые интересные.

Единственное, что для меня было трудно, это выдерживать крики и скандалы родителей. Я очень переживал по этому поводу. Я очень боялся, что останусь один. Бывало и такое, что кричали на меня. Как это обычно бывает, кричали за дело. Впрочем, я был другого мнения. Было жутко обидно. Ну как же так?! Ну за что? Я же ничего такого не хотел, ничего плохого! Как они могут так со мной?! Мне казалось, что это несправедливо. Никакие козни сверстников или посторонних людей не вызывали такую обиду. Через какое-то время мы мирились, и все как-то забывалось. Бывало, ни с того ни с сего кто-то из родителей снова срывался. Были крики, ругательства, обвинения.

По ночам, когда тени на обоях принимали странные очертания, оживая, было страшновато. Я спал с игрушечной собакой, которая, естественно, была для меня живой. Я разговаривал с ней, заботился о ней. Вместе было не страшно. Когда мучили кошмары, я приходил к маме. Она всегда была рядом, если мне было плохо. Иногда случались приступы, когда трудно было дышать. Но родители всегда меня успокаивали, и становилось легче. Еще я часто мечтал стать супергероем, помогать людям. Тогда тоже было не страшно.

В школу я пошел с настороженностью — было непривычно одному. Но очень быстро освоился. Отношения с одноклассниками были хорошие. Учился тоже хорошо, особенно по математике и русскому. Читать любил, но почему-то крайне мало читал. Не мог книжку до конца дочитать, ленился. На уроках я часто смотрел в окно, мечтал о чем-то. По утрам очень трудно всегда вставал, нехотя. В то же время ночью у меня всегда как будто просыпалась активность. Я лежал в кровати и размышлял под музыку в плеере. Ее, кстати, мог слушать до утра, без остановки. Впрочем, как и читать книги.

До 7 класса учился хорошо, но потом начали появляться проблемы. Я стал просыпать школу, прогуливать. Мама до этого попадала в больницу, и я часто оставался один. Оценки в школе снизились, как и желание учиться. Отношения с одноклассниками резко ухудшились. Очень неожиданно я стал изгоем класса. В 8 классе попал в больницу с гастритом, на месяц выпав из школьной жизни. Возвращаться было очень тяжело. Я все время ощущал какое-то беспокойство и тревогу.

Благодаря папиным стараниям, а он всегда прививал мне интерес к точным наукам, мне стали интересны физика и математика. Остальные предметы были неинтересны. В старших классах ушло старание, я стал заниматься только тем, что было интересно. Кроме точных наук интересны были идеи о справедливом устройстве общества. Видно, я ощущал свою жизнь очень несправедливой. Но тогда мне казалось, что весь мир несправедлив, и надо его как-то уже исправлять. Я увлекся идеями марксизма, восточной философией, стал интересоваться политикой. Люди разделились на «белых» и «красных». Появилось некое высокомерие, надменность, мол, я-то понимаю, как должно все быть, а вы... эх, что с вас взять! Со временем я стал понимать, что не все так просто, что нет так уж правых и виноватых. И снова вопросы – почему?

К 10-11 классу ситуация потихоньку выровнялась, отношения с одноклассниками наладились. Правда теперь, при всем внешнем благополучии, я стал изгоем уже по собственному желанию, стал в оппозицию к классу. Ну как же еще можно было выразить свое высокомерие и неприятие отношений, царящих в классе? В событиях я участвовал, но мысленно был всегда отдельно.

Потом я задумался о поступлении в институт. Хотелось заниматься наукой. Ну в смысле быть ученым, что-то изобретать. Что? Я тогда не понимал. Мама хотела, чтобы был офицером, как папа. Папа давно понял, какой из меня офицер, поэтому советовал быть инженером. Я тогда подумал: «да, наверное, в конце концов, инженером я буду хорошо получать», — хотя на самом деле хотел заниматься наукой. То, что профессия инженера совершенно мне не интересна, я понял после двух курсов университета. Решил все равно закончить: не бросать же начатое. Так вот и учился — через пень-колоду, закончив университет далеко не с красным дипломом.

На работу я устроился по специальности. Надо было обеспечивать себя и помогать родителям. Только вот с первых дней как-то не заладилось. Было интересно сначала, но очень скоро надоело. Стал работать, потому что надо, а не потому, что хочу. По утрам — все та же лень, только уже намного сильнее. Стали накатывать депрессии. Внезапно и безо всякой на то причины пропадало желание что-либо делать. Казалось, ничего не интересно. Как? Секунду назад это было так важно, а теперь ничего не стоит — так я это ощущал и не знал, что с этим делать. Депрессии проходили, и возвращалось ощущение жизни. Как будто тумблер переключался, и краски снова становились яркими, возвращались мечты и желания. Но это ощущение не было постоянным. Рано или поздно депрессия снова возвращалась, но уже с большей силой. Это отражалось во всем, что я делал: на работе, в отношениях с близкими.

Отдушину находил в музыке. Я постоянно ее слушал: дома, на работе, на улице, в транспорте. Еще в школе я начал слушать сначала электронные, потом рок-композиции. Казалось, что без музыки невыносимо. Когда я слушал любимые песни, становилось легче. Можно было отключиться от внешнего мира, от шумов, от разговоров, от людей и остаться наедине со своими мыслями. Подумать о жизни, о ее смысле. Через слова поэтов рождались образы и мысли. Так могло продолжаться часами, пока я не уставал физически. Уставал до того, что валился в постель. Но умственно я не уставал. Наоборот, хотелось думать еще. Это напоминало наполнение бездонной пропасти.

Со сном то же самое. Сколько я ни спал, а спать мог по 16 часов в сутки, окончательно теряя разницу между днем и ночью, я не высыпался. Вставал с ощущением разбитости и бессилия. А ночью — наоборот: бессонница, какая-то повышенная активность. Вот все легли, ага! Значит, можно работать. Ах, да! Еще были головные боли, жуткие до невозможности что-либо делать. Бывало даже такое, что засыпал с головной болью и просыпался с ней же. Музыку я слушал всегда на как можно большей громкости. В наушниках — на максимальной. В том числе и тяжелую музыку. Я понимал, что это неправильно. Уши болели, барабанные перепонки уставали, вокруг ничего не было слышно, но без этого становилось, наверное, даже хуже.

Хуже, потому что другие способы побороть депрессивные состояния не особо работали. Чтение помогало, но на время. Занятия на музыкальных инструментах тоже очень нравились и доставляли массу удовольствия. Я мог играть часами. Но рано или поздно все равно вставал вопрос: «Зачем? Зачем все это? Для чего я это делаю? Зачем я рожден? Ведь не просто так. Почему я не могу реализоваться, как другие? Почему я испытываю такие состояния?» Ведь на самом деле, в состоянии депрессии физически я ничего не хотел: ни есть, ни спать, ни играть — ничего. Оставалось одно: думать! Думать, зачем мне все это и почему так получилось? И находить ответы. Где? Неважно: философия, история, психология, религия, духовные практики, медитации, поэзия, литература, наука. Конечно, все эти области знания давали ответы, но главное, что меня беспокоило, — отсутствие радости. Временный восторг от понимания каких-то вещей сменяло состояние полной темноты и мрака.

Я стал раздражаться на людей очень сильно. Опять же, это зависело от состояния. Если оно было хорошим, люди радовали. Если же депрессивное, то любой человек мог стать объектом моей ненависти. В транспорте, когда мешали пройти, когда задевали, делали замечание. Ощущение своей отделенности, возвышенности придавало моим действиям асоциальный характер. На работе, сидя в наушниках, я мало что замечал вокруг себя, «сознательно» не следил за внешним видом, как бы пытаясь «выделиться из серой массы».

Особенно было сложно общаться с родителями. Мне казалось, они меня не понимают совсем. А на самом деле, это я их не понимал. «Что их все время раздражает во мне, что они мне жить не дают?» – думал я. Меня раздражала папина ворчливость, постоянные требования, крики, придирки, мамина постоянная забота. Что со всем этим делать, я не знал. Отношения с девушкой постоянно омрачались моими уходами в себя, грустными мыслями, отсутствием желания работать и т.д. Я понимал, что это все неправильно, но что делать, было абсолютно непонятно.

Постепенно уход в себя усиливался. Физическое состояние было отвратительное. Слабость, сонливость, вялость. Я мог внезапно перестать разговаривать, потому что не хотелось. Окружающие понятным образом негодовали по этому поводу. Я хотел это исправить. Но как, я не знал. Со временем стал замечать, что ничего уже не помогает. Хотелось понимать, что происходит, понимать людей, себя, помогать людям, менять мир к лучшему, создавать что-то. Не получалось. Тотальное различие точек зрения, людей, взглядов, советов, примеров не укладывалось в голове. Понятно было, что люди разные и что у каждого в жизни были проблемы. И люди совсем не отвечают за все внешние обстоятельства. Все когда-то были детьми. Но как исправиться? Ответов не было. «Зачем я тогда?» — это была следующая мысль. Ну а что могло быть дальше, можно только догадываться...

Если ты на дне — в этом есть добрый знак,
Значит, ты достоин узнать глубину,
Значит, в тебе уже есть путь назад
И силы есть зайти на волну.
Тарас Тополя

Я хочу сказать тем, кто испытывал подобные состояния когда-либо, что из этого всего есть выход. И то, что эти состояния невероятно тяжелы, значит только то, что за ними кроется такой же взлет. Этим взлетом для меня стала Системно-векторная психология Юрия Бурлана. Туда, где каждый день удивителен и наполнен смыслом. Где можно сказать: я счастливый человек! Я рад этой жизни, своей судьбе, благодарен людям и всему, что со мной происходило. Где можно улыбаться окружению, делать добрые поступки, помогать тем, кому хуже, не проходить мимо чужой беды. Где можно сказать с уверенностью: а Бог-то все-таки есть! Где можно радоваться любому человеку. Где можно идти к своей мечте.

Знаете, есть такая восточная мудрость: к учителю не приходят, к нему приползают. Вот именно в таком состоянии полной безысходности мне встретилась Системно-векторная психология Юрия Бурлана. Я прекрасно помню свое внутреннее ощущение от неведения, что делать дальше. Совершенно случайно я наткнулся на статью в сети «О депрессии и ее причинах». Буквально с первых строк я начал узнавать в точности описанные состояния, на которые я жаловался. Статья не просто отражала внешнюю картину депрессии, она описывала внутренние переживания, мысли, которые и я носил в себе. Причем картина была очень полной, ясной, объясняющей причины депрессии. Это было потрясение. Как? Откуда они знают? Это же все про меня! Статья дала надежду на то, что все можно исправить. Сразу захотелось об этом рассказать близким. Понимания у них это не вызвало. Но это уже было неважно. Главное, что теперь я их понимаю и не испытываю раздражения по отношению к ним.

Через некоторое время я пошел на бесплатные занятия, которые проводит команда портала Системно-векторной психологии Юрия Бурлана. Результат был поразительным! За пару занятий ушли обиды, которые долгое время не давали мне нормально жить и общаться с людьми. В первую очередь ушли обиды на родителей. Почему я говорю: ушли? Я сидел и слушал, как Юрий рассказывает о людях с разными векторами, об их взаимоотношениях. И тут вдруг у меня сами собой полились слезы. Знаете, бывает так, что человек плачет не от боли, не из сочувствия, не от радости, а от чувства, которое даже трудно описать, — от облегчения, наверное. Как будто многопудовый груз, долгое время давивший на плечи, теперь можно сбросить за ненадобностью. И оказывается, ты сам взвалил его на плечи и все время подкладывал туда камешки обид, делая его все тяжелее. И никому от этого груза никакой пользы, только неудобства и недоумение: вот чудак, и на черта ему это нужно?! А чудак несет его и ненавидит всех за то, что сам себе страдания создал.

Вместе со слезами вспоминались события из жизни, разные люди, детство, детство родителей. Все становилось намного яснее. Впервые стало понятно не только то, что у всех у них была тяжелая судьба и свои проблемы, а почему было именно так, а не иначе. Почему у папы, например, сложились такие отношения со своими родителями, и как это отразилось на его жизни. Почему он иногда срывается на близких, почему часто критикует, повышая голос, или почему не во всем принимает современное общество. Почему мама всю жизнь страдает непреодолимой тоской и все чаще — затяжной депрессией, которая каждый раз неминуемо заканчивается больничной койкой. Почему ей так сложно отпустить меня от себя, почему она боится остаться одна. Почему она то светится от счастья, пребывая в эйфории, то постепенно потухает и ничего ее не радует. Почему она так чувствительна к шуму. Я понял, что ее состояния во много раз тяжелее, чем были у меня.

Теперь могу сказать, что полностью осознал, что ответственность за мою жизнь всегда лежала только на мне, а не на родителях, которые пытались меня вырастить, как могли, не на учителях, ни на ком-либо еще, кроме меня. Ничто не происходит просто так, все имеет свой смысл. Да, с родителями не всегда складывались отношения в детстве. Но какой с них спрос — они же не знали, как правильно, и желали мне только лучшего. И у них тоже было свое детство, наполненное своими обидами, травмами и несчастьями. Если бы я не пережил все то, что со мной происходило, я бы, возможно, никогда и не задумался о вечных вопросах необходимости понимать других людей, что все нуждаются в своем счастье. Проститься с обидами и ощутить вместо них чувство благодарности родителям, Богу, людям за все для меня стало возможным благодаря Системно-векторной психологии Юрия Бурлана.

Убедившись, что эта методика может помогать людям, я пошел на полный тренинг. По мере его прохождения тяжелейшие состояния стали меняться на противоположные. В беспросветной депрессии начали появляться проблески понимания. Это было именно то, чего мне не хватало. Понимания того, что происходит вокруг. Картина потихоньку складывалась и раздражение уходило. Результат был ощутим практически сразу. Становилось приятно общаться с людьми, искренне и открыто принимать их такими, какие они есть. На работе стало легче взаимодействовать с коллегами. Я перестал реагировать на конфликтные ситуации ответной агрессией, стал прислушиваться к людям. Понял, что причина всех моих бед только во мне.

Что касается музыки, то тут тоже все изменилось. Все больше хочется слушать классическую музыку. Пропало желание к тяжелой, давящей, депрессивной музыке, не дающей сконцентрировать мысль. Наушники перестали быть моими спутниками по жизни. Теперь использую их, только когда это необходимо, в пол-уха и на умеренной громкости. Сейчас я слушаю людей вокруг, мне хочется и приятно это делать. Системно-векторная психология Юрия Бурлана позволила мне «повернуться лицом» к людям.

В какой-то момент я заметил, что депрессии ушли совсем. Я забыл, что такое депрессия. Конечно, я всегда могу довести себя до прежних состояний. Своим же бездельем и ленью, но теперь я осознаю, что делаю. Больше нет желания себя жалеть и оправдывать свое бездействие. На смену депрессиям пришел процесс познания, выхода наружу — к людям, с их проблемами и их миром. И это счастье! То самое, которого хотелось. Это не глухая, темная пустота, а «искры» других людей, освещающие путь, образно говоря.

Так же неожиданно и незаметно ушли некоторые хронические недуги. Например, головная боль. Как-то после тренинга я заметил, что ее просто давно нет. А ведь до этого она мучила меня регулярно и часто. Особенно после долгого сна, по утрам. Ушли также некоторые другие проблемы. Не буду подробно рассказывать, лишь скажу, что было это неожиданно и незаметно. Общее состояние улучшилось, появились силы, активность, работать стало легче. Не было такой цели, когда я шел на тренинг, а результаты есть. Это удивительно!

После прохождения тренинга начали получаться стихи. Громко сказано, конечно, так себе стихи, но до этого их вообще не было. А это значит, что тренинг позволяет раскрыть себя, приоткрыть завесу тайны об устройстве мира. Ну или хотя бы иметь точку опоры. Ведь действительно, многие явления в истории, в современном обществе стали пониматься для меня совершенно по-другому, в хорошем смысле. Возник интерес к тем точкам зрения, взглядам на события, мнениям других людей, которые до этого я вообще не хотел слышать. Процесс познания превратился в увлекательное путешествие, где есть еще и какая-то общественно-важная цель.

Долгое время до тренинга я мучился вопросами: каково мое предназначение? Как выбрать профессию? Теперь стало понятно, почему мне не нравится моя настоящая работа и какая работа мне нужна. Я стал делать определенные шаги к тому, что хочется, и оказалось, что это действительно приносит мне счастье. До тренинга я много думал о том, чтобы стать волонтером. Я понимал, как это нужно. После тренинга все-таки решился на этот шаг. Теперь я знаю, что не ошибался. Во время прохождения тренинга мне стало ясно, почему я испытывал страхи в детстве. Я понял, с чем связаны изменения моего настроения от депрессии до эйфории и как мне направить свои усилия в благое русло.

Сейчас в обществе огромное количество социально незащищенных категорий людей. Это сироты, бездомные, дети-инвалиды, онкологические больные, дети из детдомов, трудные подростки. С помощью Системно-векторной психологии Юрия Бурлана я понял, как можно помогать таким людям, как изменить сложившуюся ситуацию в лучшую сторону. И это очень важно для меня, важнее, чем мои личные результаты.

Ты же, наступив на горло самолюбованию,
С последним подлецом себя пред Богом уровняв,
Увидел, наконец, что изгородь фантомна,
И побежал со смехом, направление поняв.
Илья Кнабенгоф

После знакомства с Системно-векторной психологией Юрия Бурлана появилось ощущение, что включился свет и все, что до этого было скрыто темнотой, стало видно. Мир раскрасился тысячей оттенков. Ты как будто выходишь из темной комнаты прямо на улицу, где ночной город освещен миллионами фонарей. И ты видишь множество людей — настоящих, особенных, разных, неповторимых, счастливых и не очень. Теперь ты их видишь. Не сквозь тусклое окошко комнатки своего сознания, в котором зачастую было только свое отражение. Ты видишь их такими, какие они есть или могли бы быть, или могут быть. И они, видя тебя, улыбаются или удивляются, но в любом случае не остаются равнодушными. Ты можешь подойти, поговорить с ними и услышать их, а не свое эхо. Ты можешь заметить упавшего человека, который не в силах встать. И ты можешь помочь ему, когда другие пройдут мимо. Не потому что не хотят, а потому что не видят. А ты имеешь такую возможность, теперь на тебе ответственность большая, за всех. Потому что все разные, у всех могут быть разные желания, но объединены мы все общим желанием — быть счастливыми. И счастье это может быть только общим, когда наши усилия направлены на общее благо.

Я писал, что всегда испытывал какие-то проблемы в общении с людьми. Теперь могу сказать, что процесс общения приносит удовольствие от того, что я могу слышать не только себя, могу понимать другого человека. Могу поставить себя на его место, хоть в какой-то степени. Перестать советовать, что ему нужно, а узнать, что ему нужно на самом деле, выслушав его, услышав его. Теперь можно принять как есть желания другого человека, даже если они противоположны моим, без негодования и попытки переубедить.

После тренинга я начал видеть красоту там, где до этого не замечал. Мир разнообразен и в целом очень справедлив. Ведь каждый обречен на индивидуальность, неповторимость, на свое виденье мира. И каждый человек нужен и незаменим. Каждый может реализовать себя и быть счастливым. Не бывает плохих или хороших людей. Есть только мое ограниченное понимание этих людей через мои желания. Зло нужно искать в первую очередь в себе, а восприятие мира вокруг зависит от того, как мы его понимаем. Для одного зло, для другого нет. Вот и получается, что объективного зла нет. Прошу понять правильно, я не имею в виду, что не существует плохих поступков, я говорю лишь о внутренних состояниях, об отношении к окружающему миру. Оно может меняться... к лучшему.

Мы так часто причиняем боль своими словами и даже не подозреваем, насколько сильно мы задели человека. Мы не осознаем этого и даже не всегда замечаем, как человек изменился в лице после наших слов. Мы думаем, что сказали «правду», «как есть». Глупость! Никто не знает, как есть. И это так по одной простой причине. Мы все разные и так же по-разному воспринимаем действительность. И вот это мы можем думать о других, не более того. Благодаря Системно-векторной психологии Юрия Бурлана это стало для меня возможным. Беречь мир другого человека! Думать, прежде чем говорить. Прежде чем составить мнение или суждение о человеке, теперь я задам себе вопрос: а я-то — кто? И понимаю, что осуждения в первую очередь заслуживаю я. И это очень важно. Потому что исправляться нужно самому. Только так можно что-то изменить к лучшему.

От наших слов зависит многое. Мы очень много говорим: на работе, дома, на улице — везде, где есть другие люди. И то, как мы здороваемся или что-то сообщаем, или объясняем — это ведь влияет на все происходящее. В наших словах отражается все, чем мы живем, как мы относимся к окружающим. Воспитывая ребёнка, мы можем одним словом перечеркнуть все его стремления, потерять его доверие, напугать или наоборот, придать ему сил, вдохновить, направить. Потому что за словами всегда стоят намерения и слова точно их отражают. Возможность понять, какие намерения мы несем в себе, и каждый день работать над собой мне помогла Системно-векторная психология Юрия Бурлана.

После тренинга я заметил, что разные люди стали открывать свои переживания, начали доверять больше. И они делают это сами, ни с того, ни с сего, рассказывая о своих проблемах. Не знаю, может быть они чувствуют, что их поймут, не осудят, может быть — что-то еще, но это накладывает еще большую ответственность. Ведь теперь это уже и мои проблемы. Потому что я их понимаю. Тут вообще нужно помолчать и подумать очень хорошо, что ответить или как промолчать, а может быть, нужно что-то сделать для этого человека. По поводу действий можно сказать вот что. Участвуя в какой-то ситуации, я стал задумываться, а принесет ли мое действие благо кому-то. Ведь до этого я мог быть уверен, что точно знаю, когда делаю людям «добро». Теперь я дважды подумаю, как поступить. Мы очень часто делаем что-то для себя, представляя, что делаем благо человеку. В итоге получается, что ни человеку не помогли, ни себе, еще и обиделись, что нашу помощь не приняли.

Подавая попрошайкам, я всегда думал, что это им поможет. Хотя всегда знал, что они, возможно, не для себя просят, а для хозяев. Подавал иногда пьяницам, которые без выпивки уже и жить не могут, понимая, что пропьют. Теперь я задумываюсь, как поступить, ведь, поступая так, я не только позволяю и дальше опускаться этим людям, но и не оставляю им возможности исправиться. В первую очередь, я реализую свою потребность в эмоциях, жалея человека, вместо того, чтобы помогать. И это только один из многих примеров. Системно-векторная психология позволяет направить свои желания на пользу в первую очередь людям, а не себе.

В заключение хочется сказать, что Системно-векторная психология не дает волшебную палочку от всех проблем, а лишь позволяет понять причины этих проблем. Но это и есть то, что сегодня не дает нам наслаждаться жизнью. И понимая это, мы можем изменять свою жизнь. Мы люди, и нам свойственно ошибаться. Без этого жизнь не имела бы смысла, потому что, только осознавая ошибки, мы можем меняться. После тренинга этих ошибок и проблем не стало меньше, да это и не нужно. Главное, что изменилось внутреннее отношение к миру вокруг. И как же я счастлив, что живу!

Корректор: Ольга Лубова