Фрида Кало — Роман с болью. Часть 3. Святая Белая Смерть

Часть 1 — Часть 2

Векторальные особенности Фриды проявляются не только в неясном ей самой отношении к материнству, но и в эмоциональных раскачках страха в зрении. Мексика в доколумбовый период была населена племенами майя и ацтеками с их каннибальскими традициями. После высадки конкистадоров, а затем и миссионеров от христианства, она сумела создать прочный сплав из христианской религии, местных традиций и обрядов индейских народов.

Древние отголоски культовых жертвоприношений, особенно в праздник Всех Мертвых, превратились в некое сюрреалистическое заигрывание со смертью и почившими, с условным каннибализмом в виде поедания различных сластей, имитирующих человеческие кости и черепа всех размеров.

Santa Muerte Blanca (Святая Белая Смерть) — культовое поклонение смерти, носящее и сегодня маргинальный характер, можно тоже отнести к одному из способов накручивания себя эмоциональным страхом в зрении.

У Фриды этому способствовала всевозможная атрибутика в виде маленьких игрушечных скелетов, развешанных в ее спальне и над кроватью, в которой она провела большую часть своей жизни. На ретаблос в ее спальне нарисованы медицинские сцены аборта, изображения умерших детей. В картинах обязательно присутствует кровь, человеческие органы, боль, истязания, эзотерические мотивы.

Привитая матерью «склонность к мистической экзальтации сохранится у Фриды на всю жизнь». То, что Леклезио называет «мистической экзальтацией», можно определить как выражение свойств звукового и зрительного ряда, используя знания, полученные на тренинге Юрия Бурлана «Системно-векторная психология». Позднее эти свойства проявятся в картинах Фриды Кало. Иногда кажется, что у нее отсутствует страдание, она не ощущает собственного физического тела, которое разрушается и которое как-то еще поддерживают обручи железного корсета. У Фриды нет больше тела, оно все изнутри и снаружи искромсано бесконечными операциями, а органы из него изъяты и перенесены на полотно для всеобщего обозрения. Ее мир — мир истерзанных или мертвых людей и животных.

Изображенная на одном из ее портретов мертвая птичка колибри, подвеской свисающая с тернового ожерелья на ее шее, символизирует колдовской амулет, по поверьям, приносящий удачу в любви. Другие птички — то в клетке, то в виде серег, вдетых в уши, или пришпиленные на игле. В изображениях всегда присутствует прокол или разрез, травма — как воздействие на кожу, на эрогенную зону, способную через боль отзываться наслаждением.

При всей своей уретральности Фрида не только не чуралась зрительных раскачек, но и провоцировала их у себя. По картинам Фриды Кало можно отслеживать уровень развития зрительного вектора: от экзотических цветочков и придуманных девочек-подружек — до птичек, обезьянок и кошечек. На самом деле вся эта запечатленная на полотнах флора и фауна окружала Фриду в повседневной жизни.

Пронзенный стрелами олень, сгусток душевной и физической боли, написан Фридой скорее всего под влиянием ее кожно-зрительной с плохо развитым зрительным вектором матери, обожающей изображения почитаемых ею святых в муках.

Получение наслаждения от лицезрения боли как выражение мазохистских тенденций проявлялось у матери Фриды, женщины скупой, сдержанной, на всем экономящей, включая внимание к собственным дочерям и мужу. Мягкий Вильгельм Кало, потеряв хорошую работу после мексиканской революции, оказался неспособен достойно обеспечивать большую семью, по-анально-зрительному страдал от нехватки любви, уважения, признания и вечного недовольства со стороны не очень развитой жены-пуританки.

У самой Фриды стрессующая кожа тоже требовала своего наслаждения для сбалансированности биохимии головного мозга — через мазохизм. Женщину-инвалида никто не избивал. Она занималась самобичеванием. Будучи больной и не в состоянии удерживать неверного Диего, каждый раз после серьезных семейных конфликтов и продолжительных любовных похождений мужа Фрида ложилась под нож хирурга.

Боль, полученная от тридцати двух операций за двадцать девять лет, длительное восстановление, растянутое иногда на несколько месяцев, позволяли ей получать свои эндорфины и дополнительно манипулировать Диего, добиваясь от него, как ей казалось, большего внимания к себе.

Зачем Диего, знавший о проблемах со здоровьем Фриды, женился на инвалидке, чье состояние здоровья ухудшалось, не имея шансов на восстановление? Может быть, из зрительного сострадания не мог он оставить больную женщину и по-анальному держал слово, данное родителям Фриды при заключении брака. Они и так не особо жаловали «слона, женившегося на голубке», и честно предупредили его о состоянии здоровья невесты, надеясь, что он сам от нее откажется. А может быть, здесь присутствовал садизм особого свойства. Ведь не стеснялся Диего приводить в дом посторонних женщин, устраивая оргии на глазах у почти обездвиженной жены.

Едва встав на ноги, Фрида решает не уступать мужу ни в чем. У нее появляются разного рода увлечения, чаще недолгие, на которые, однако, нельзя не обратить внимания. Спустя несколько лет, находясь уже на грани развода с Диего, а затем после него, Фрида во всем демонстрирует свое право на самостоятельность, в котором свобода выбора сексуального поведения играет не последнюю роль. Она переживет несколько связей с кожно-зрительными женщинами, раздвигая рамки традиционной сексуальной приемлемости, и, естественно, с кожно-зрительными юношами. Скорее всего, у Фриды отношения с женщинами носят больше экспериментальный характер. К тому же они становятся для нее ранговыми кожно-зрительными самками — музами, как и в случае уретрального вождя. Для художницы эти любовные отношения были равносильны побегу из одиночной камеры.

Фрида и Диего прожили в разводе один год. Как утверждает художница, Диего сам предложил ей снова стать его женой. Фрида осталась одна, без помощи близких и без сбережений. Нужно быть очень наивным человеком, чтобы поверить в то, что можно было бы прожить на деньги от продажи ее картин, работать над которыми Фрида могла не более трех часов в день. Естественно, Диего всего этого не озвучил, приняв все условия нового брачного контракта: не вступать с женой в сексуальные отношения, оставить за ней право жить на средства от реализации собственных картин.

Обращение к врачам, повторные операции на позвоночнике, ампутация ноги из-за начавшейся гангрены — все это тоже требовало расходов. За несколько месяцев до ее смерти была организована первая и единственная выставка работ Фриды Кало, на которой она присутствовала возлежа в своей знаменитой кровати с балдахином, и — в очередной раз — эпатировала поклонников своего творчества, развлекала друзей, шокировала врагов, которых у них с Диего было предостаточно.

Незадолго до своей смерти она снова вступила в коммунистическую партию Мексики, из которой вышла несколько лет назад в знак солидарности с Диего, исключенным за «свободомыслие» и «превращение в буржуазного художника». Убийство Льва Троцкого, долгое время гостившего в доме Фриды и Риверы, тоже не добавило доверия к художнику, просившему у правительства о предоставлении политического убежища изгнаннику Сталина. Их обоих пытались даже обвинить в сговоре с убийцей.

Не исключено, что Фрида вернулась в ряды компартии в противовес Диего, очередной раз самоутверждаясь и ранжируясь.

Прощание с Фридой Кало, которая умерла не достигнув своего пятидесятилетия, проходило в вестибюле Дворца изящных искусств. Неожиданно из толпы появился молодой человек (а как же иначе!) и накрыл ее гроб красным знаменем компартии Мексики. Скандал был грандиозным.

Кто знает, может быть, Фрида заранее сама придумала и организовала эту акцию, чтобы, покидая этот мир, в последний раз напомнить о себе. Уйти громко хлопнув за собой дверью было вполне в ее стиле.

Корректор: Галина Ржанникова