Хикикомори. Черные слезы под одеялом у монитора

Слава медленно открыл глаза. В комнату еле-еле пробивался последний луч света. «Почти шесть вечера», — промелькнуло в его голове. Что ж. С добрым, мать его, утром. Вставать не хотелось — день снова не предвещал ничего, кроме отчуждённости. Но он уже перестал задумываться, зачем он просыпается. И о настроении мыслей уже давно не было. Проснулся так проснулся. Не натягивая ничего поверх трусов, сел за комп, привычным нажатием руки включил эту машинку, связывающую его с реальностью. Начался новый день.

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь «Шипку»?
За дверью бессмысленно всё, особенно — возглас счастья.
Только в уборную — и сразу же возвращайся.

Иосиф Бродский.

Славе уже давно ничего не хотелось. Он даже на обычную работу не мог устроиться, потому что несколько раз в год его накрывало волной состояние, при котором он чувствовал себя как овощ. Он никогда не знал, когда наступит этот период — время отчуждённости, закрытости и какого-то тотального внутреннего беспокойства. Невозможность управлять ни временем, ни собственным состоянием, ни желаниями постепенно привела его к мысли о безысходности. Все разговоры о том, что можно взять себя в руки, казались ему чудовищно смешными. Взять? В руки? Обычно — он молодой симпатичный парень, у которого были все шансы стать перспективным.

В той, обычной, жизни он даже нравится девушкам. Но длится та обычная жизнь недолго. Потом вдруг снова наступает этот тяжелый период отчуждённости, когда никого не хочется видеть, не хочется просыпаться, не хочется жить. Как будто кто-то переключает внутри какой-то тумблер — и он уже не волен распоряжаться собой. Еда, сон и любые другие удовольствия становятся для него непозволительной роскошью. Если бы не мать, которая периодически заходит, чтобы принести еду и как-то поддержать, о еде он, наверное, не вспоминал бы. Хочется выть на луну. Но не получается даже это. Разве что уткнуться в стену. Или зависать в компьютере в редкие дни просветлений.

Иногда несколько месяцев. Но на самом деле он уже давно прекратил считать. С таким жизненным графиком особо на коня не вспрыгнешь. Работа? — Никто не выдерживает парня, у которого в любой момент может начаться социофобия. Единственное что оставалось — применить свои математические способности в покере. Собственно, на этом он и зарабатывает на жизнь. Когда живёт.

Девушки? — Рано или поздно они уходят от него. Да и он, возвращаясь к той обычной жизни, понимает, что не волен их держать и меньше всего хотел бы причинить вред им. Врачи не могут определить, что с ним. Прописываемые лекарства не помогают. Облегчают ли они его существование во время обостренных состояний? Вряд ли. Да и, собственно, какое это имеет значение.

В этой жизни у него нет желаний, кроме одного, прорывающегося как сигнал SOS из недр души: дождаться, когда снова отпустит.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Иосиф Бродский.

Приступы отчуждённости Славы, к сожалению, не единичны. Молодые люди с похожими проблемами восприятия окружающего мира встречаются всё чаще. В Японии это выделилось в общественный феномен хикикомори (Hikikomori — «отрываться, отходить, устраняться», «быть заточенным, заключенным»). Другими словами, хикикомори — особое расстройство социальной адаптации подростков и молодых людей, заключающееся в отчуждении и избегании контактов с людьми. Ещё несколько лет назад психологи утверждали, что в Японии насчитывается до 1 млн. хикикомори — примерно пятая часть всей молодежи, 1% от всего населения страны. Среди людей хикикомори испытывают дискомфорт, страх, чувство неполноценности, панику. И если врачи борются с социофобией с помощью психотерапии, транквилизаторов, антидепрессантов и анксиолитиков, снимающих чувство тревоги, то сами хикикомори решают проблему по-своему — отчуждаясь от общества.

Вот что пишут о себе хикикомори России:

«Я года три не выхожу из дому, похоже, я хикикомори. Был обычным — даже весёлым — человеком, учился, работал, старался соответствовать нормам общества: получить «вышку», найти работу, завести семью. Так дожил до 23 лет, а потом со мной стали случаться неприятности: расстался с любимой девушкой, меня кинули родственники на большие деньги, уволился с хорошей работы, чтобы перейти в другую фирму, а там в последний момент отказали… Постепенно начал уходить в себя, отчуждаться, терять друзей. Первое время жил за счёт своих сбережений, которых при моём скромном существовании хватило на 1,5 года. Потом стал жить за счёт родителей. Мне казалось, что меня высмеивают. И результат — три года одиночества и никаких целей, желаний впереди. Из дому выхожу только утром, часов в пять, чтобы купить перекусить, да иногда пробежаться на стадионе. Сейчас хочу всё-таки выбраться из этого состояния отчуждения, но все попытки заканчиваются пока неудачами. Но я хочу стать частью этого, хоть и несправедливого, но общества, а не моего индивидуального мирка, в котором я заперся от всех невзгод».

«Дети могут превратиться в хикикомори, если родители подавляют их индивидуальность, так было со мной, и я уже несколько лет хикикомори, правда, не такой жёсткий, как в Японии. Выхожу на улицу редко, ни с кем не общаюсь, кроме семьи, кроме отца. Он меня раньше всегда подавлял и сейчас не умеет со мной общаться, только поучать. Для 90% обывателей мы так и будем обыкновенными симулянтами, халявщиками, лентяями, тупицами и слабаками».

«С психологической точки зрения социум меня не привлекает абсолютно, собственно, как и я его. Причины пересечения с ним сугубо практические и экономические».

Но бывают и другие случаи. Читательница форума рассказала, что нашла одного хикикомори, из слов которого поняла, что решение о затворничестве было «абсолютно здравым желанием, основанном на затухшем интересе к людям». «Никакие проблемы этому не предшествовали. У него был и институт, и друзья, и девушка. Просто надоело, начало тяготить. Однажды он решил провести некоторое время наедине с самим собой, чтобы разобраться в корне проблемы, а в итоге пришел к выводу, что и разбираться ни в чём не нужно. Ведь можно просто сидеть в своей комнате и никуда не выходить, добровольно став hikikomori, — пишет девушка. — Когда я начала задавать ему вопросы, пытаясь чётче обрисовать его личность, парень деликатно заметил, что не хочет больше разговаривать, и отключился от ICQ».

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

Иосиф Бродский.

«В сети много информации о хикикомори, но ничего нового эти статьи для меня не открывают», — написал читатель одного из форумов. Что известно о них? То, что они предпочитают обществу виртуальную реальность, по возможности не выходят из помещения на улицу, днём спят, по ночам смотрят телевизор, играют в компьютер, сидят в Интернете или чатах, читают или просто часами смотрят в стену. Живут на содержании родственников.

Возникает ощущение, что хикикомори становятся от лени (родители-то обеспечивают) и нежелании завоёвывать своё место под солнцем (слабаки, которые ни на что не способны). Однако сами хикикомори в Интернете часто пишут о том, что не знают, как выйти из состояния отчуждённости, в которое себя вогнали. Механизм этой отчуждённости запустился, и ненависть к обществу, раздражительность от неуверенности в завтрашнем дне и понимание своей бесцельной жизни делают жизнь хикикомори невыносимой. Периодически посещающая его мысль избавиться от этого состояния отчуждённости растворяется в тотальном бессилии и бессмысленности существования. И попытки изменить что-то с треском проваливаются.

Но всё это случается не вдруг. Перед тем, как запереть дверь своей комнаты, хикикомори проходит путь социальной изоляции. На них давят родители, их унижают ровесники, они чаще чувствуют свою неполноценность и незащищённость, постепенно становясь всё более несчастными. Чаще злятся на себя за свою беспомощность и порой, не видя решений избавления от отчуждённости, агрессивны к родственникам (особенно, когда те требуют «заняться чем-нибудь, а не сидеть в своих комнатах») и к себе — могут ранить себя, кончают жизнь самоубийством.

И всё-таки откуда появляются современные «самураи»? По исследованиям японских психологов, хикикомори становятся те, кто не могут найти себя в обществе, не способны выполнять свою социальную роль и найти своё «настоящее Я», «себя самого». Явление хикикомори, по наблюдениям психологов, характерно для среднего класса. В бедных семьях хикикомори не встречаются якобы из-за того, что дети, в том числе с проблемами в общении, вынуждены зарабатывать на жизнь, другими словами, «идти в люди». Тут уже не до отчуждённости.

Психологи описывают это явление хикикомори, его следствия, но не могут указать корни причин потребности в социальной отчуждённости. Другое видение этого феномена предлагает Юрий Бурлан на тренинге «Системно-векторная психология», базируясь на том, что сценарий жизни человека строится из желания получить наслаждение и быть счастливым. Стремится он к этому в рамках заданных ему от природы векторов, которые и обуславливают определённые желания в человеке. Другими словами, «не мы мыслим, а нами мыслят». Когда мы получаем наслаждение, мы счастливы. А какого качества это счастье, зависит от развитости и реализованности векторов. Внутренняя убогость или не заполняемые нехватки, пустОты, не оставляют человеку вариантов получить полноценное наслаждение. Ему остаётся один путь — получать наслаждение доступным ему способом.

Отчуждённость хикикомори обусловлена разными причинами. Возможно, среди них встречаются те, кто осознанно паразитирует на родителях. Но чаще хикикомори проходит свой путь социальной неадаптации в поисках ответа на вопросы: зачем он живёт и кому это нужно?

Поиски смысла собственного существования становятся идеей фикс не для каждого. И японские исследователи не зря подметили, что в бедных семьях некогда задумываться об абсолютных категориях бытия, философии и прочей кажущейся большинству людей дребедени. Но для людей со звуковым вектором, которых в обществе принято считать hikikomori, эти поиски — не просто прихоть, а видовая роль, которую они бессознательно выполняют в любых условиях и на любом ландшафте. Вопрос только в том, насколько их развитость позволяет им выполнять свою роль на современном ландшафте достойно, в духе времени.

Звуковики — гении в потенциале. И если реализованный вектор одного человека может привести к прорыву в какой-либо определенной сфере, на уровне нации — к новой идее организации общества, и в целом — к новому витку развития человечества, то нереализованный, наоборот, приводит к суицидам, катаклизмам в стране и глобальным для человечества необратимым последствиям.

Всё больше детей самоустраняются в компьютерные игры и пополняют ряды hikikomori. Хикикомори — это не далёкая восточная страшная сказка, это сегодняшняя реальность. Превратятся они в изгоев общества, наполненных отчуждённостью, или смогут найти достойное место в жизни?

Корректор: Галина Ржанникова