Владимир Высоцкий. Часть 14. Злой мальчик Иван Бортник

Впечатлительный Иван легко воспринимал все предлагаемое, включая игру на виолончели. И все же портрет мальчика из хорошей семьи был бы неполон без еще одной стороны жизни юного Ивана Сергеевича...

2 3770 7 Декабря 2014 в 13:23

Автор публикации: Ирина Каминская, преподаватель

Часть 1. Детство: дом на Первой Мещанской в конце
Часть 2. Юность: на Большом Каретном
Часть 3. Путь к театру
Часть 4. Достоевский по Станиславскому и по Высоцкому
Часть 5. Дорогие, любимые, единственные
Часть 6. Мастер и Марина
Часть 7. Голос Высоцкого: мои песни — это почти крик
Часть 8. Поэзия Высоцкого: Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я
Часть 9. Военная лирика: я кругом и навечно виноват перед теми…
Часть 10. Театр Любимова — любимый театр
Часть 11. Космический смех Высоцкого, или Лукоморья больше нет
Часть 12. Счастлив, что перехлестнулись наши судьбы
Часть 13. Вадим Туманов: был побег на рывок

Грустно! Едет на курорт никак...
Как же я без Вани Бортника!
Я бы Ваню оттенял.
Как же Ваня без меня?!
(В. В.1973)

Иван Сергеевич Бортник — талантливый, известный, красивый и удивительно органичный во всех своих ролях актер русской театральной школы. Он великолепно вживается в любую роль. «Дубовый», по мнению Бортника, монолог Сатина «Человек — это звучит гордо» он умел произнести так, что партер едва сдерживал слезы. Впрочем, «играл, что дадут», и все — замечательно. Служил в театре, снимался в «киношках». Мог быть неистовым Павлом Власовым и легчайшим Моцартом, филигранно пьянеющим бухгалтером Вовчиком в «Родне» и застрявшим в петле времени инженером Немчиновым в «Зеркале для героя». Он мог быть любым, но запомнился всем неповторимым Промокашкой из «Места встречи». Промокашку Бортник даже не сыграл, показал как вариант себя другого — неразвитого и нереализованного кожного вора.

Фартовый из хорошей семьи

Родился Иван Бортник в Москве незадолго до войны. Родители интеллигентные и очень занятые: мама — доктор филологии, отец — директор издательства. Люди начитанные, книжные, они старались привить сыну любовь к литературе, искусству, музыке. Впечатлительный Иван легко воспринимал все предлагаемое, включая игру на виолончели. И все же портрет мальчика из хорошей семьи был бы неполон без еще одной стороны жизни юного Ивана Сергеевича.

Вряд ли родители знали, что их двенадцатилетний сынишка так же успешно, как виолончель, осваивал и другое «ремесло» — стоял на стреме у ларька на трех вокзалах, обмирая от страха и собственной удали. Зоркий глаз и быстрые ноги делали мальчика незаменимым в «деле». Ребята со двора Толик Фиксатый, Алик Козел, Севка Рыжий Ваню привечали — фартовый, будет толк из пацана. К счастью, воспитание и развитие свойств психического не позволили Ивану выбрать гоп-стоп. Мальчик предпочел театральную студию в городском Доме пионеров. Так определилось дело всей жизни — служение искусству лицедейства. Для родителей, мечтавших, что сын станет литератором, выбор Ивана стал полной неожиданностью. Легкость, с которой Иван поступил в ГИТИС, а затем перешел в Щукинское училище, примирила родителей с тем, что их мальчик другой и судьба его иная.

В «Театр на Таганке» Иван Бортник пришел не сразу. Сначала был «привокзальный» Театр Гоголя, где получал надбавку к жалованию от МПС. Быстро переиграв всех молодых красавцев («всех дегенератов», по его словам), Бортник понял, что делать там более нечего, и стал искать лучшей доли. В 1967 г. счастливый случай свел актера с режиссером Ю. П. Любимовым, который пригласил Ивана к себе. Так началось их многолетнее сотрудничество. Авторитарный Любимов удивительным образом терпел скверный характер «злого мальчика» и, по мнению актеров, нежно любил этого капризного и взбалмошного парня. Да и можно ли было его не любить, с полувзгляда режиссерского понимающего, что и как нужно делать на сцене?

Адаптироваться к жесткому, порой несправедливо саркастичному Любимову было непросто, не все актеры выдерживали жернова «Таганки». Бортник выдерживал с видимым удовольствием, в его репертуаре Лаэрт, Соленый, Сатин, даже Коробочка.

Закон Ивана Бортника

И все же границы адаптивности у Ивана Бортника были и есть, причем довольно жесткие. Никогда, ни при каких обстоятельствах Иван Сергеевич не может совершить подлость. Развитое зрение, высочайший уровень культуры, возможно, не бросается в глаза, когда мы видим этого подвижного, энергичного человека, говорящего кратко, нередко на эмоциях, на грани срыва. Отчасти «постарался» Промокашка. Гиперреалистичный зрительный отпечаток архетипичного бандита, созданный И. С. Бортником в фильме С. Говорухина «Место встречи изменить нельзя», настолько ярок, что застит личность актера. Не так просто увидеть стержень этой личности, удерживающий душу от распада и падения в архетип — развитые свойства кожно-зрительного психического бессознательного, внутренний закон, понимаемый как запрет на причинение вреда ближнему, запрет на низость, неприятие подлости.

Кожно-зрительный мужчина высокого уровня развития не имеет ничего общего ни с шагающим по головам амбициозным карьеристом, ни с манерным мальчиком в страхе. Это рыцарь без страха и упрека, ни при каких обстоятельствах не бросающий своего соратника в беде. Даже если искушают лучшей ролью в мировой драматургии, взывают к дисциплине и субординации, умоляют, грозят...

Любимов очень хотел, чтобы Бортник сыграл Гамлета. Его, правда, уже играл Высоцкий, но уж больно рвано играл: то запьет, то уедет в «Парижск», а спектакль-то на нем одном держался, спектакль кассовый, гвоздь программы. Разве это дело? Да и потом, существует субординация, дисциплина, приказ, наконец. «Будешь играть! Выучишь роль и будешь! Хватит всем зависеть от одного непредсказуемого», — терял терпение Любимов. — «Не буду». — «Я прошу тебя взять роль и выучить текст. Мне не нужно будет переделывать спектакль — у вас темперамент одинаковый» [1]. — «Нет». Любимов кипятился, супруга его «заливалась мефистофельским смехом»: «Подумать только, он отказывается играть Гамлета!» Бортник отказался. Хотя мог бы затребовать приказ с официальным назначением, как другие. Вроде и взятки гладки. Не мог. Поступил, как развили родители и в силу заданного от рождения темперамента.

«Одинаковый» темперамент

О нелегкой той беседе с «шефом» Бортник рассказал Высоцкому. Реакция друга удивила: «А х-ли, играй…» Знал Высоцкий, что ни при каких обстоятельствах, никогда не будет Бортник играть его Гамлета. Границы допустимого были между ними незыблемы и понятны обоим без слов, на уровне бессознательного. Развитые наружу кожа и зрение очень близко подходят к уретре, почти сливаются в ощущениях со стороны, трудно отличить отвагу от бесстрашия, гнев от вспышки злости, быстроту реакции от стремительного движения к общей тактической цели, энергичное освоение ландшафта здесь и сейчас от устремленности в будущее.

Не случайно даже Ю. Любимов, признанный знаток человеческих душ, говорит об одинаковых темпераментах друзей. Только системно можно увидеть, насколько различны врожденные свойства кожи и уретры, звука и зрения, и понять, что даже вынесенные наружу с одинаковой силой темперамента и имеющие сходную степень выраженности эти врожденные свойства остаются неизменно различными. Оттеняя друг друга разницей в свойствах психического, все же были они очень близки — уретрально-звуковой Высоцкий и кожно-зрительный Бортник, близки по жизни, по общему послевоенному детству, по театральной судьбе, едины в борьбе с общим врагом — алкоголем.

С пружинами и без

Марина Влади привозила из Парижа невиданное тогда еще в СССР средство кодирования от алкоголизма — препарат с красивым названием «Эспераль». Имплантировался препарат подкожно и при употреблении алкоголя вызывал бурную и очень некрасивую реакцию организма в виде рвоты, судорог, поноса и панических атак. Страдала сердечно-сосудистая система, почки, печень. Всех побочных явлений «Эсперали» тогда не знали. О том, что уретрального звуковика «подшивать» бесполезно, не знают и сейчас.

Бортник и Высоцкий кодировались препаратом «Эспераль» на пару и вместе несли тяготы скучной жизни вне привычных возлияний, приглядывали друг за другом. Пока один пил, другой «бодрствовал». «Не пей, Ванятка!» — грустно шутил Высоцкий, сам уже «развязавший», и Иван выполнял приказ. Выполнять приказы Высоцкого было легко. Не выполнять — невозможно. Одним из инициаторов спасительной «спирали» для друзей был Ю. Любимов. Если Бортник не позволял себе напиваться хотя бы перед спектаклем, с Высоцким в звуковом пике такое случалось, приходилось даже отменять спектакль и оправдываться перед зрителями, мол, у артиста сел голос. Единственным спасением Любимову виделось заморское средство: «Если не вошьете в задницы эти… пружины, будете уволены!» Отсюда наполненное ироничной грустью стихотворение Высоцкого, обращенное к Бортнику:

Никому не писал Высоцкий таких писем. Бортнику писал. Чудесные, исполненные юмора и дружеского участия письма из-за границы, где не все так безоблачно, ярко и счастливо, как принято представлять, особенно если ментально ты иной, чем страна, в которой от тебя — никак.

Дорогой Ваня! Вот я здесь уже третью неделю. Живу. Пишу. Немного гляжу кино и постигаю тайны языка. Безуспешно. Подорванная алкоголем память моя с трудом удерживает услышанное. Отвык я без суеты, развлекаться по-ихнему не умею, да и сложно без языка. Хотя позднее, должно быть, буду все вспоминать с удовольствием и с удивлением выясню, что было много интересного. На всякий случай записываю кое-что, вроде как в дневник. Читаю. Словом — все хорошо. Только, кажется, не совсем это верно говорили уважаемые товарищи Чаадаев и Пушкин: «Где хорошо, там и отечество». Вернее, это полуправда. Скорее, где тебе хорошо, но где и от тебя хорошо. А от меня тут — никак. Хотя — пока только суета и дела — может быть, после раскручусь. Но пока:

«А на черной скамье…»

В Париже не были нужны, а на родине очень даже пригождались. Высоцкий, утвержденный на роль Жеглова в «Месте встречи», очень хотел, чтобы Шарапова сыграл Бортник. Не разрешили. Два актера с «Таганки» на главных ролях — это уже слишком. Неизвестно, какой получился бы из Бортника Шарапов, наверное, не хуже, чем у Конкина. Возможно, на экране впервые предстал бы Иван Бортник в своем истинном обличии: интеллигентный, высоконравственный человек, понимающий закон как презумпцию невиновности. Ведь именно таким был по книге Володя Шарапов, противостоящий жегловскому принципу «наказания без вины не бывает». Не случилось этого. Выскочил джокером Промокашка — нервный, мельтешащий, зажатый в тиски архетипа мелкий бандит-неудачник.

Роль досталась Бортнику без слов. Реплики Промокашки Иван Сергеевич произносил экспромтом, а коронный выход в финале картины из подвала придумал, пока натягивал реквизитные «прохоря». Никто такого Промокашку не ожидал и меньше всех — отставники милиционеры, приглашенные Говорухиным на роли самих себя. По сценарию бандиты должны были выходить по очереди, бросать оружие в снег и поднимать руки за голову. Они так и делали.

Вдруг — Промокашка… Мнется на выходе, стреляет глазами, жадно ищет малейшей возможности улизнуть, нет такой возможности,— и взгляд его меняется, это отчаяние загнанного зверя. Милиционер не выдерживает, выдергивает его за грудки: «Пшел, гад!..» И тут Промокашка, как это часто бывает с блатными, «кидает нервяка», во весь голос затягивает песню: «А на черной скамье… А на скамье подсудимых…» Высоцкий (Жеглов) не в силах сдержать улыбки, по сценарию не положенной. И это еще полбеды! Отставники милиционеры забывают, что перед ними актер, и заламывают Ивана так, что он даже пытается умерить их пыл: «Ребят, ребят, я ж артист, вы чего…» — «Мразь бандитская…» — не могут справиться с собой ошарашенные опера.

Роль Промокашки сильно сократили. Консультант фильма, генерал МВД сказал: «Если показать такого, завтра в каждом дворе будет стоять по Промокашке». И был, безусловно, прав.

Иван Сергеевич поздно узнал о смертельном пристрастии Высоцкого. Они знали друг о друге все. Это Высоцкий скрывал до последнего, не мог обнаружить свою слабость. Иван пытался бороться с ветряными мельницами, крал у Владимира ампулы, уж лучше водка. Результат — гнев и ссора, не имевшая смысла: вокруг Высоцкого постоянно были те, кто доставал и вкалывал «лекарство» по первому требованию. Когда Владимира не стало, Иван впал в тоску. Не хотел никого видеть. Не мог работать. Восстанавливался долго и трудно. Спасла новая роль.

Ему много раз советовали написать воспоминания. Не написал, «не набита рука». Прошло 34 года, но до сих пор на глазах Ивана Сергеевича слезы: «Бывает, вспомню Вовку — как увижу, и все, у меня истерика…»

Узнать подробнее об особенной связи между людьми с уретрально-звуковой и кожно-зрительной векторальными связками можно на тренинге «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана. Регистрация на бесплатные онлайн-лекции по ссылке: https://www.yburlan.ru/training/

Читать продолжение…

Список литературы

1. Из интервью корреспонденту МК, Электронный ресурс
   http://www.mk.ru/editions/daily/article/2004/04/17/115128-ispoved-promok...
2. Письма В. Высоцкого И. Бортнику, Электронный ресурс
   http://otblesk.com/vysotsky/-bortn1.htm

Корректор: Галина Ржанникова