Владимир Высоцкий. Часть 4. Достоевский по Станиславскому и по Высоцкому
Те, кому посчастливилось видеть Высоцкого на сцене Таганки, знают: сопротивление бесполезно. Он овладевал каждым зрителем, брал в заложники душу зала, и начиналась совершенно другая жизнь, в новых, его волевым усилием здесь и сейчас изменяемых обстоятельствах...
Часть 1. Детство: дом на Первой Мещанской в конце
Часть 2. Юность: на Большом Каретном
Часть 3. Путь к театру
Достоевский по Станиславскому и по Высоцкому
Спектакль был показан на экзамене по актерскому мастерству. Мнения преподавателей отличались деталями, но в главном сходились все: Высоцкий играл прекрасно. Он играл так, что один из лучших студентов на курсе Роман Вильдан (Раскольников) так и не смог отвести от Высоцкого глаз, чем испортил впечатление о себе у экзаменационной комиссии. Дело в том, что по системе Станиславского Вильдану-Раскольникову следовало «активно молчать, внутренне пристроиться», а конкретно — прятать от Порфирия глаза, ерошить волосы на голове, потирать подбородок, менять положение тела, одним словом, жить в предлагаемых сценических обстоятельствах, а не отдаваться на волю партнера.
Те, кому посчастливилось видеть Высоцкого на сцене Таганки, знают: сопротивление бесполезно. Он овладевал каждым зрителем, брал в заложники душу зала, и начиналась совершенно другая жизнь, в новых, его волевым усилием здесь и сейчас изменяемых обстоятельствах. Первым сценическим явлением этих заданных от природы свойств психики Высоцкого можно по праву считать роль Порфирия Петровича. Интересно, что большой знаток творчества Ф. М. Достоевского профессор А. А. Белкин читал на курсе Высоцкого русскую литературу. Посмотрев постановку, он с изумлением признался, что впервые увидел на сцене настоящего Достоевского.
.jpg)
Чем же взял Высоцкий или в чем состоит талант уретрально-звукового актера? Попробуем разобраться системно.
Порфирий — анальный звуковик, достаточно развитый и вполне реализованный — следователь. Он тонкий и безжалостный психоаналитик. Не имея явных доказательств вины Раскольникова, П. П. уверен: убил именно он, это ясно следователю по равенству свойств. Порфирий, как и Раскольников, в юности болел звуковым поиском истины, задавался вопросами о «твари дрожащей», но не преступил. То ли звуковое желание к истине было сильнее, чем у эгоцентрика Родиона, то ли зрительный страх удержал. А вот Раскольников не испугался. И от этого Порфирий его… уважает. И хочет помочь. Раскаяние в преступлении сократит срок каторги, подсказывает следователь. К раскаянию он ведет Раскольникова жестоким психологическим прессингом. Лесть звуку — и сразу же обнуляющий звукового наполеонишку ледяной сарказм. Вновь имитация беседы на равных двух звуковых сверхчеловеков — и тут же: «Кто ж убил? Вы и убили». Больной звук Раскольникова не выдерживает, он повержен. Так у Достоевского.
Снисходить или отдавать?
Высоцкий, по-звуковому погрузившись в роль Порфирия, придает ей нечто иное. И это не только уретральная страсть, которая вибрирует его фантастическими голосовыми унтертонами, не только уретральная отдача всего себя роли, сцене, зрителям. Есть нечто, чего нет ни у Порфирия, ни у Достоевского вообще, а у Высоцкого есть — уретральное милосердие. А ведь об этом весь Достоевский! Загвоздка в том, что «через себя» великий русский писатель выражается в звуко-зрительных рядах: жалостью, состраданием (знаменитое «Бедные, бедные…»), апеллирует к снисхождению развитой звуко-зрительной части человечества до малых сих.
Что же понимается под снисхождением системно, изнутри психического? Это не что иное, как «схождение вниз», с «высот» звукового эгоцентризма и зрительного снобизма. Звук у снисходительного звуко-зрительника никогда не восходит до общей задачи, а его зрение наслаждается видом себя, нисходящего красавца. Этот бедный, запиленный, сострадательно-снисходительный мотивчик в творчестве Достоевского Высоцкий и отвергает. Со всей уретральной страстью постигает он и являет зрителям истину: нет бедных и не надо страдать вместе с ними. Есть люди со своими нехватками. Отдай в нехватку и спаси мир. Вылечи больной звук, не дай ему преступить. А не смог — это не их, больных, а твоя вина, вина уретрального звуковика, которая, к слову, никогда чья-то, только своя. Происходит это от уретральной ответственности за стаю и звукового включения чужих желаний в свои.
Здесь велико искушение запутаться, поэтому позволим себе небольшое отступление в современность.
Мимикрии Миколок, или «Я виновен, потому что боюсь»
Следует четко разделять ответственность за стаю и истерический зрительный самооговор из страха быть обвиненным, лучше уж сам. Гениальный Достоевский не зря вводит в действие маляра Миколку, оговаривающего себя в преступлении Раскольникова. Миколка «невинен и ко всему восприимчив, сердце имеет, фантаст». Но и только, никакой ответственности тут нет, одно желание «очистить душу страданием», как, например, у современного юродствующего поэта Андрея Орлова (Орлуши), который под впечатлением от трагедии 17 июля [17.07.2014 Boeing 777 малазийских авиалиний рухнул на территорию Украины недалеко от российской границы. Погибло 298 человек] «сам себе внушает страх» и признается:
И пока политиков умы
Не готовы для перезагрузки,
Я за них признаюсь: сбили мы.
Я — виновен, потому что русский [1]
Кроме зрительного самооговора фантастов миколок-орлуш существует, увы, и еще одна мимикрия под ответственность — имитация самооговора. Это свойство индивидов не только совершенно безответственных, но и не стремящихся даже очищать себя страданием. Их желание одно — обвинить других, а себя вынести за скобки: покаялся и чист. Эти хором повторяют за Орлушей его глупые стишки, а надо бы вспомнить Порфирия Петровича, которого не проведешь: «Нет, батюшка Родион Романыч, тут не Миколка! Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое; когда цитируется фраза, что кровь «освежает»; когда вся жизнь проповедуется в комфорте. Тут видна решимость на первый шаг, но решимость особого рода, — решился, да как с горы упал или с колокольчика слетел…»[2]
Теперь вижу
У Высоцкого в убийстве старухи виновен не Раскольников, а сам Порфирий. Он и мучается этой виной за неисполнение видовой роли. Оттого и Раскольникова прессует, такое вот звуковое совместное страдание у них получается, а не зрительное однонаправленное — бедный, бедный. Ведь если хотя бы один звуковик болен, то все больны, если в стае один «с колокольчика слетел», всей стае пропасть.
Не старуху жалко, вздор, не Раскольникову сострадает Порфирий-Высоцкий — нет смысла сострадать тому, кто обнулил себя для общего звукового дела, только себя винит в том, что эра милосердия такими промахами, как Раскольников, отодвинулась на парсек. Оттого и нет у него удовлетворения от поимки преступника, убийцы: «Я поконченный человек, больше ничего». Не «вы, Раскольников, поконченный человек», как было бы поверхностно логично, а я, не выполнивший свою задачу. Вот это прочтение образа Порфирия и покорило А. А. Белкина, который сказал Высоцкому: «Теперь вижу, вы настоящий актер».
Роль следователя Порфирия Петровича в творчестве Высоцкого чрезвычайно важна. Это не только отправная точка всего его серьезнейшего драматического труда, но и сквозной образ, внутренняя опора последних, таких разных ролей: Жеглова в кино и Свидригайлова на сцене.
Что же позволяет одному человеку так психологически точно играть совершенно разные роли? Ответ можно найти на тренинге Юрия Бурлана «Системно-векторная психология». Регистрация на бесплатные онлайн-лекции по ссылке: https://www.yburlan.ru/training/
Список литературы:
- А. Орлов «Реквием по МН-17», http://gordonua.com/publications/Rossiyskiy-poet-Orlusha-o-katastrofe-Bo...
- Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание»
Корректор: Галина Ржанникова
«Те, кому посчастливилось видеть Высоцкого на сцене Таганки, знают: сопротивление бесполезно».
Я из тех, «кому посчастливилось»!
Свидетельствую: Хлопуша — голым телом на цепь не понарошку. Тело всё в капельках пота. Даже слёзы можно «выдавить» из себя. Но пот!..
Сидела близко от сцены. Невольно вздрагивалось… Когда всё-таки отпускал и «возвращалась в театр», было изумление: кто ещё способен ТАК себя тратить на сцене?!
Острое сожаление, что не дано увидеть Порфирия Петровича в интерпретации Владимира Высоцкого.
И великая благодарность Вам, Ирина, за изумительно дотошный анализ:
Начиналось с недоуменного внутреннего вопроса у меня — как это, Достоевский и без милосердия?!
(«Высоцкий, по-звуковому погрузившись в роль Порфирия, придает ей нечто иное… Есть нечто, чего нет ни у Порфирия, ни у Достоевского вообще, а у Высоцкого есть — уретральное милосердие»).
А потом (после обстоятельного анализа разности снисходительной звуко-зрительной жалости и
«уретральной ответственности за стаю и звукового включения чужих желаний в свои»)
восхищение мощью системного психоанализа и ВАМИ, ИРИНА, так классно владеющей им!
Ох, и зацепили Вы корректора своими статьями…
БЛАГОДАРЮ и жду новых встреч с Вами с нетерпением.
..только начала читать статью и как гром среди ясного неба " Со всей уретральной страстью постигает он и являет зрителям истину: нет бедных и не надо страдать вместе с ними. Есть люди со своими нехватками. Отдай в нехватку и спаси мир. Вылечи больной звук, не дай ему преступить. А не смог — это не их, больных, а твоя вина, вина уретрального звуковика, которая, к слову, никогда чья-то, только своя. Происходит это от уретральной ответственности за стаю и звукового включения чужих желаний в свои."! Здесь захочешь ,не запутаешься "кто есть кто".Спасибо огромное,Ирина!
Только системно видны нюансы такие, правда же? а ведь в этом вся суть. Пришлось многое перечитать и переосмыслить после тренинга. Открытий чУдных не счесть, вот оно - звуковое счастье постижения Истины)
Спасибо, что читаете, Светлана.
Ирина, спасибо огромное за статьи! Зашла почитать о Высоцком, а попутно столько всего узнала, из Достоевского и не только. Чего только стоит системный анализ кожно-зрительного самооговора... Да, эта серия статей о Высоцком достойна своего героя.
Елена, так всегда и бывает с системными разборами, что начинаешь с конкретного, а выходишь на уровень бесконечности единой системы, единого устройства. От этого мурашки идут, столько всего открывается, а ведь всё читано-перечитано, уж преступление-то с наказанием мною раз пять читано точно... И тут попадается описание (слава богу, оно есть в документах, в воспоминаниях, записи-то нет спектакля), как играл Высоцкий. И всё становится на свои места - и мыканье его с театрами, и отказы режиссёров, и срывы... Уретральный актёр - явление удивительное, если ещё и без кожи - уникальное и... обречённое на уход, как минимум, из актёрства...
какой разбор! Ирина! Отсюда заключаю, что напсать произведение пол дела, а сыграть так, чтобы не на половину и даже не на ту часть нехватки писателя, а всего целого, можно изменить весь тон и совершить рывок всместе.... Пошла думать, спасибо
Не имея милосердия в психическом, его нельзя вынести наружу письменным словом. Можно только описать доступными средствами (через свои свойства) - сострадание, жалость. Или системно понять и передать. Уретральный актёр не может иначе, кроме как давая СЕБЯ в роли. Особенно, если совсем без кожи, как Высоцкий. Адски трудно такому человеку быть актёром. На грани невозможного. Но уж если роль, то роль. Никто не сыграет так никогда. И потом уретральный актёр всегда отдаёт в нехватку зрителя. Это действо завораживает и зрителя, и, что не всегда хорошо, партнёров по сцене, особенно, кожно-зрительных)
да, так... мысль ясна
Жаль, что нельзя посмотреть эту студенческую работу Высоцкого, с такой неожиданной трактовкой роли Порфирия Петровича. Спасибо, Ирина, за интересную находку.
К сожалению, ни одна работа Высоцкого на сцене так и не была записана от и до, лишь фрагменты можно увидеть...
Огромная потеря. Увы - невосполнимая. Спасибо, Ирина. Вы сумели прочувствовать и передать муки Порфирия Петровича, а также понять особенную гениальность Высоцкого.
Особенную гениальность - совершенно верно заметили, Галина. Был бы кожно-зрительный даже и со звуком гениальный актёр, и играл бы себе до глубокой старости, как Зельдин. А здесь уретральное во-площение роли. Не мягкая адаптация под чужой характер, а впечатывание своего психического в образ и отдача себя полностью, никогда в пол-ноги, никогда в пол-силы...Только из всех сухожилий... Долго не могло это длиться, конечно...