Фрида Кало – Роман с болью. Часть 1

Я весело жду ухода и надеюсь никогда не возвращаться.

FRIDA

По сути здесь идет речь о двух художниках: Фриде Кало и Диего Ривере, которых разделить невозможно. Их судьбы прорастают одна из другой так же, как их творчество... «Сроднясь в земле, сплетясь ветвями...»

Фрида родилась в 1907 году, однако во всех документах она ставила дату 1910. Делалось это не из женского кокетства, чтобы уменьшить свой возраст, а из уретрального желания быть ровесницей века — не календарного, а революционного. В 1910 году в Мексике произошла народная революция, и «все ее дети», как позднее скажет Фрида, оказались охвачены идеями нового, современного нарождающегося мира.

Желание быть причастной к политическим событиям, меняющим традиционный мышечный уклад в стране, к духу революции и ее идеалам, к движению вперед сохранится у нее на всю жизнь. Уретрально-звуковая связка векторов Фриды Кало будет толкать ее к «личной революции», к бесконечным звуковым поискам. Время от времени свои духовные пустоты она станет заполнять «новыми святыми» и революционными учениями Карла Маркса, Ленина, Сапаты, Троцкого, Мао и Сталина.

Фрида никогда не отличалась крепким здоровьем. В шестилетнем возрасте, переболев полиомиелитом, она на всю жизнь осталась хромой. Тщательно скрывая свою тонкую сухую правую ногу под длинными юбками народного индейского костюма, она носила их с особым шиком.

Позднее, оказавшись в холодном довоенном, недружелюбном, как ей казалось, Париже, этот «яркий цветок мексиканских прерий» даст целое направление в стиле одежды и даже свое имя для модной коллекции — «Мадам Ривера». Так неожиданно Фрида станет законодательницей моды, актуальной до сих пор, интересной и сегодняшним модельерам. А пока будущая мадам Ривера «формировала» свой стиль, заматывая больную сухую ногу платками, чтобы хоть как-то зрительно увеличить ее объем, вырабатывала у себя бойцовские качества, которые ей очень скоро понадобятся, и смело вступала в противодействие с уличной детворой, дразнящей ее «Фрида — деревянная нога».

Маленькая девочка, вынужденная из-за болезни долгими днями просиживать в одиночестве, придумала для себя другую Фриду, к которой «отправлялась» через нарисованную на запотевшем стекле дверь. Фрида, обладая от природы свойствами зрительного вектора, нуждалась в потребности отдавать и принимать любовь. Не находя среди своего окружения достойного объекта, она его выдумала. Эта нехватка трансформировалась у нее в детскую творческую фантазию, подсказывая ребенку необычные сюжеты, где фигурировала вторая Фрида, только здоровая, веселая, полная сил и движения. Настоящая Фрида, создав эмоциональную связь с придуманной, сохранит память о ней на всю жизнь. Игра и общение с воображаемой девочкой станут первыми картинами Фриды Кало, написанными в ее мечтательных фантазиях, получивших свое воспроизведение на холсте многими годами позже.

В тюрьме моей, где в скорбной тишине

Лишь вздохи раздаются одиноко

И цепь звенит, сдавив меня жестоко,

Я мучаюсь — и мучаюсь вдвойне.

Франсиско де Риоха

Фанатичная католичка-мать и отец-фотограф, которому недоставало своей кожно-зрительной музы и сына, — такими были родители Фриды Кало. Музу ему заменила Фрида, став не только его излюбленной фотомоделью, но и самой понимающей своего анального отца дочерью. На некоторых фото она позирует, переодевшись и причесавшись «под мальчика». После свадьбы с Диего Риверой костюм «мужская тройка» будет вытеснен восхитительными национальными мексиканскими нарядами, в которых Фрида запечатлена на своих картинах, фотографиях и редких кинолентах.

Европейцу Вильгельму Кало было не просто прижиться в Мексике с ее бурными политическими страстями, переворотами, бесконечными революциями, гражданской войной и строгой женой-пуританкой. Он — анально-зрительный фотограф-художник — всю жизнь тосковал по Европе, по ее культуре, австро-венгерскому быту, немецкой философии, боготворя Бетховена и Шопенгауэра. Страдая от собственной нереализованности, Вильгельм Кало научил Фриду видеть пестрый мексиканский быт как фиесту — во всех ее красках и звуках, во всех ее зрительных раскачках и страхах, которыми позднее наполнится жизнь художницы и которые она сумеет выплеснуть на полотна.

Маленькая Фрида, очень любившая отца, заботилась о нем всю жизнь. В 5-6 лет она была готова прийти на помощь, зная, что нужно делать, если у Вильгельма Кало прямо на улице начинался приступ эпилепсии. Некоторые биографы потом назовут этот ее детский опыт «репетицией судьбы».

Не сумев найти себя в творчестве, Вильгельм был счастлив, что Фрида реализовалась как личность, став одной из самых известных и самобытных художниц в мире. Она создала, пожалуй, самое большое количество автопортретов. Всего за годы ее творчества их создано более семидесяти. Странные люди эти критики, они упрекали Фриду Кало в нарциссизме. Как будто она, кроме собственного отражения в зеркале, прикрепленном под балдахином кровати (в которой художница провела большую часть своей жизни после тяжелых и бесполезных операций), кроме себя самой могла видеть внешний мир. Кстати, популярный в 20—30-х термин «нарциссизм» заставил Фриду обратиться к психоанализу Зигмунда Фрейда.

А пока страстный уретральный темперамент, неудержимый нрав девушки влекут ее за пределы общепринятых условностей и религиозных догм, строго соблюдаемых ее матерью и жителями пригорода столицы Мехико. Фрида задыхается в родном городе, в семье, мечтая стать свободной, самостоятельной. Ее зрительный вектор требует смены картинок, а уретральный — пространственной экспансии, «открытия новых берегов». Она мечтает уехать куда-нибудь. Для начала, чтобы стать независимой финансово и получить профессию, Фрида предполагает изучать медицину. Из двух тысяч учащихся в подготовительной школе было только 35 девушек, которым впервые (заслуга мексиканской революции) было позволено получить образование наравне с мужчинами. Это была одна из первых попыток Фриды к ранжированию.

Пока еще Фридину уретральную страсть к движению «за флажки» или хотя бы за пределы семьи сдерживают возрастные рамки, беспокойство за отца, человека не совсем здорового, очень ее любящего и отличающего от остальных дочерей. Однако в скором времени на смену этим рамкам придут «пыточные» металлические оковы. «Я была пожизненно окольцована сталью», — скажет она на закате своих лет. Двадцать восемь ортопедических корсетов. По одному на каждый год ее сломанной жизни.

Судьба наносит восемнадцатилетней Фриде удар, от которого она так и не смогла оправиться, несмотря на ее фантастическую силу воли и живучесть. Собираясь стать врачом, Фрида оказалась сама пожизненным пациентом, изучая анатомию по собственному телу.

Вызывающе, по-кожно-зрительному демонстрирующая себя девушка оказалась жертвой тяжелейшей транспортной аварии, с многочисленными переломами костей и позвоночника, вывихами, травмами и сильными повреждениями детородных органов. Все это много лет спустя явилось причиной самопроизвольных прерываний беременностей и множества операций. Не случись с Фридой этой трагедии, привязавшей ее к кровати, «как птицу», не узнал бы мир о неповторимой мексиканской художнице-самородке Фриде Кало, чьи картины выставлены в самых известных музеях мира.

Часть 2. Ничей муж

Часть 3. Святая Белая Смерть

Корректор: Галина Ржанникова