Ох уж эти звуковики...

Зима, метель, видимость на дороге почти нулевая. Поворот, и вдруг прямо перед машиной возникает одинокая фигура. Водитель такси, матюгнувшись и вывернув руль, чудом не сбивает пешехода. Открывает окно, грозит кулаком и орет: «Придурок! Что ты лезешь под колеса! Тебе что, жить надоело?!» А человек бредет себе дальше, не оглянувшись и даже не заметив чуть не сбившую его машину. Идет по диагонали через улицу, заткнув уши наушниками от плеера, натянув до носа капюшон куртки, не обращая внимания на машины, которые выныривают то и дело из снежной пелены и вскоре скрываются в ней же. Полная отстраненность от окружающей действительности, как будто мир вокруг не существует вовсе — так, слабая иллюзия. Реальна же только музыка, своим грохотом возводящая преграду между ним и этой иллюзией. Музыка, в которой он спрятан, как улитка в домике, укутан, спеленут, защищен от метели, пурги и от всех идиотов этого мира. Музыка, в которой он живет…

***

Домашний компьютерный парк пополнился оборудованием, которое категорически отказывалось дружить со старым. Новые ноуты в упор не желали видеть принтера-старожила, Wi-Fi не настраивался. Для устранения разлада было решено обратиться в компьютерную фирму, и вскоре появился он — компьютерный мастер, космический пришелец. «Куда пройти?» — спросил пришелец, был приведен к инопланетным штучкам-дрючкам, врос в рабочее кресло и поинтересовался, зачем он, собственно, здесь. Я перечисляла наши проблемы-пожелания — он не слушал, я на что-то показывала — он не смотрел. Он был где-то далеко-высоко отсюда, но все же в какой-то момент кивнул головой и приступил к таинственным манипуляциям. Полуприкрытые глаза его открылись, пальцы забегали по клавиатуре с нереальной скоростью, он жил, он творил, он был бог и царь. По его беззвучной команде невидимые сигналы группировались и перегруппировывались, неслись в нужных направлениях и возвращались с добытыми программами… Потом, когда повелитель неведомых нам сил закончил и отошел от компьютера, еще пару мгновений он был здесь, но, отключенный от живительной подпитки электронных потоков, он быстро потерял заряд и, переходя в энергосберегающий режим, исчез из зоны контакта. Прощаясь, я опять понимала, что он меня уже не видит и не слышит.

А техника… А что техника? Работает!

***

JAZZ PHILHARMONIC HALL — филармония джазовой музыки в Питере, уникальное заведение, но речь не об этом. За столиком шестеро, среди них врач-реаниматолог и два кардиохирурга, один из которых здесь после напряженного суточного дежурства. До начала они успели выпить по чашечке двойного эспрессо и теперь внимают перекличке сверкающей джазовой дивы и золотых саксофонов. Вместо «хлеба и зрелищ» у них «кофе и музыка». Они слушают, замерев, не моргая и почти не дыша. Они сидят в одинаковых позах, с одним и тем же выражением лица. В полумраке они становятся похожи друг на друга, как капли воды. Они не замечают возни с бутербродами за соседним столиком и странной суеты персонала в углу зала. Они растворены в музыке целиком, без остатка. После концерта, уже на улице, закуривая, один из них отмечает мимоходом, что Голощекин сегодня сфальшивил на какой-то там ноте. Остальные молчаливым кивком подтверждают, было дело, и прощаются.

Такой вот jam session, что в дословном переводе с джазового на русский значит приятное времяпровождение.

***

Они вернулись. Было это в Рощино, где мы тогда снимали дачи для оздоровительного выгула наших малолеток на свежем сосново-ягодно-грибном воздухе. Он приезжал редко: было много работы в городе, и в тот раз они пошли без детей — вдвоем, он и она. Был светлый летний вечер, теплый, тихий, даже комары постеснялись портить его своим назойливым присутствием. В общем, природа предоставила полную благодать для их молчаливой прогулки. «Ну как?» — спросил кто-то, когда они вернулись. «Прекрасно!» — ответила она. «Ужасно!» — сказал он.

Она рассказала, что они наслаждались тишиной и смотрели, как волшебно торжественно солнце падало из неба в зеркальную неподвижную озерную гладь, окрашивая во всевозможные цвета все вокруг. Как поднималась туманная дымка над чашей озера, а песок еще хранил остатки дневного тепла. Какие милые мальчик с девочкой целовались у воды и как она сама была рада, что ему, наконец-то, удалось вырваться из города, чтобы хоть немного отдохнуть… Он смотрел на нее с недоумением: «Неужели ты не слышала, как мерзко орал тот пьяный урод на другом берегу и как противно визжали его дети?!» Выражение бесконечного страдания от звукового шока отразилось на лице этого жителя мегаполиса, никогда не воспринимавшего помехой запредельный шум городской магистрали, помноженный на скрежет и грохот проходящего под окнами их квартиры трамвая…

***

Было тихо, очень тихо, —
Ночь на всей земле.
Лишь будильник робко тикал
На моем столе.

Было тихо, очень тихо, —
Тихий, тихий час…
Лишь будильник робко тикал,
Мышь в углу скреблась.

Было тихо, очень тихо, —
Дрема без забот…
Лишь будильник робко тикал,
Мышь скреблась,
Сверчок пиликал
Да мурлыкал кот.

Было тихо, очень тихо, —
Тихий час теней…
Лишь будильник робко тикал,
Мышь скреблась,
Сверчок пиликал,
Козлик мекал,
Кот мяукал,
Поросенок дерзко хрюкал,
Бык ревел
И две собаки
Дружно вторили во мраке
Ржанию коней.

(стихи Новеллы Матвеевой)

Корректор: Наталья Коновалова