Кто о сексе, кто о Боге - оральное и звуковое слово

«Прогресс идет семимильными шагами»

Прогресс идет — такой бешеной скорости человечество еще не знало. Невероятно сложно быть в курсе всех инноваций даже в рамках отдельно взятой сферы. Каждый день инженеры являют миру какие-то безумные по своей сложности технологии… И конечно же, это влечет за собой увеличение общих объемов информации до таких размеров, что отдельно взятый человек просто тонет в ней.

С появлением интернета исчезли какие-либо границы, единое информационное пространство доступно подавляющему большинству людей. Время одиночек кануло сами знаете куда, сегодня развитие возможно только посредством кооперации, сотрудничества. Вся информация в мире, все технологии, все достижения человека за последние тысячелетия возможны благодаря тому, что человек — говорящий. Именно слово дает возможность людям взаимодействовать друг с другом не только телом, но и умом и сердцем. Наши мысли состоят из слов, без слов нет сознания.

Мы говорим, обмениваемся словами, такими привычными, что даже если и приходит в голову вопрос «а что же такое слово?», то это лишь на короткий промежуток времени. А потом мы снова вливаемся в бурлящий поток жизни и говорим, говорим, говорим… Что такое слово, почему оно так прет у нас изнутри, в большей или меньшей степени? Почему иногда возникает ощущение, что собеседник будто с Луны свалился, будто на разных языках говорим?

Вопросов множество. Сразу скажу, что слово можно разделить на два типа — оральное и звуковое. Эта статья о том, как эти два вида слова переплетаются друг с другом в нашей жизни и о разнице между ними. Эта статья — о Его Величестве Слове.

Только посмотрите на этого орального парня — все время шутит! Ну веселый же! Хихикает!

Нет, не веселый. Ровное внутреннее состояние, никаких перепадов настроения. Самого настроения нет, это только со стороны кажется, будто этому человеку всегда весело. Все время говорит, рот не закрывается. И артикуляция у него очень выраженная, и похихикивает.

Люди, особенно простые, те, что без верхних векторов, нас, оральников, просто обожают! Мы единственные, кто вхож в личное пространство любого человека. Мы же абсолютные экстраверты! Все время там, где люди! Мы приносим праздник! И мы знаем, как дать вам то, чего вы так хотите: высвободить зверя, снять с себя все культурные ограничения — посмеяться. Что вы чувствуете, когда смеетесь? Облегчение. Это трудно — ограничивать себя, держать себя в постоянном напряжении. А тут такое!

Только посмотрите: сидит анальник, насупился, набычился — обиделся. Недодали. Обманули. Оральный шут пришел, сказал три слова — анальник уже все свои обиды позабыл, хохочет. Снимает с себя стресс, напряжение. Дали волю зверю! Открыли клетку, дали кислород! Это ж настоящая психотерапия для народа! Разве ж можно не любить такого замечательного человека?! Все любят нас, оральных людей, мы приносим вам облегчение.

Но не только облегчение. Кто дает такие клички, что потом не отмоешься, не отвертишься? Чье слово бьет точно в цель, в изъян? — Тоже мы, оральники. А сами мы не смеемся. Похихикиваем, да, но внутри — полный штиль. Мы всегда рады с вами поболтать. Неважно о чем. У нас в запасе всегда найдется несколько тем, которые вам понравятся. А еще мы расскажем вам пошленький анекдот!

Нас безграмотные люди называют болтунами. Говорение инициирует нашу эрогенную зону, а зачем? Зачем болтун обществу, стае? Говорение орального человека складывает в умах людей точное понимание, точное ощущение того, что стоит за звуками говорения — у нас индуктивная речь. Мы не говорим красиво, правильно, мы «говорим бессознательное», проговариваем общие нехватки телесного порядка. Это, в основном, секс.

Оральный человек говорит, а все повторяют и понимают при этом, что стоит за каждым словом. А как вы думали появилось слово?

Первые слова — о животном. Мат. Мы, оральники, — создатели первых слов, мы рассказали вам о животной вашей природе. Почему в культуре не принято ругаться матом? Культура — вторичная система запретов, созданная зрительной частью человечества. Зрительный вектор — это то, что ограничивает зверя в человеке, ограничивает нашу взаимную неприязнь.

Так вот, оральник матом не ругается, а говорит, и это не фигура речи, а прямой смысл. Более того, в своем говорении оральник не ограничен ни культурой, ни чем бы то ни было, так как по природе своей говорит правду о бессознательном. Проговаривая матерные (животные) слова в детском садике, оральный ребенок производит настоящее природное сексуальное воспитание — дети тут же понимают, что стоит за каждым Х, П и Е. Каждый ребенок в детстве хоть раз услышит матерные слова от оральника —и это не страшно. У людей «сексуальный инстинкт» подавлен наслоениями систем запретов и ограничений, у всех, кроме вождя-уретральника. Так вот, мы, оральники, этот инстинкт «реанимируем».

А эти шутки? Откуда мы знаем — что всем будет смешно? Чувство юмора? А что это такое? Откуда оно в нас? Любое желание человека снабжено свойством для его реализации. Я хочу говорить и я могу говорить так, чтобы вы все меня слушали.

И вообще, развитый и реализованный оральный человек — не болтун никакой. Мы же говорить умеем, у нас вербальный ум, уникальный! Мы же ораторы! А вы, болтуны, треплетесь, сами не знаете чего хотите. Мы научаем вас знать! В отличие от всех остальных, мы говорим не о своих нехватках, а о ваших. Наша же нехватка — само говорение, процесс.

Вон кожно-зрительная дурочка, недоразвитая, мужиков дразнит, разлучница. Раздает свои феромоны направо и налево. Что бы вы делали без нас, оральных балагуров и гармонистов? Кто совершает все оговоры и сочиняет небылицы про кожно-зрительную «шлюху»? — Мы! Самое смешное, что даже когда мы оговариваем, то говорим чистую правду. Ну врать-то мы можем. Не моргнув глазом, на ровном месте, просто чтобы подольше инициировать эрогенную зону, чтобы поговорить — когда неразвиты.

Но целевой оговор — совсем другое дело. «Старший брат» оральника, обонятельник, чует, кто в стае лишний, кто угроза для общества. Этот тандем уникален, советник царя и его шут дополняют друг друга. Так вот, когда мы оговариваем по «указке» обонятельника, мы не лжем. Смысл такого оговора прост — коллективно выжить во что бы то ни стало.

Мы, оральные люди, неспроста говорим то, что вы хотите слышать. Наше слово — бессознательное, мы говорим правду о бессознательном, потому-то мы и не ограничены в говорении. Мы же не лжем, мы вообще внутренне не разделяем правду и ложь в общепринятом понимании. А нам и не надо, с нас такого спросу нет.

Почему нам верят? Мы знаем, что вам сказать так, чтобы вы все слушали. Ну, люди много чего готовы слушать. Кому-то подавай матерные анекдоты тоннами, кому-то сплетни и слухи… Мы готовы удовлетворить ваш спрос, но все же максимально развитый и реализованный оральник не занимается такой ерундой. По сравнению с тем удовлетворением, что оратор получает от хорошего многочасового монолога, сплетни — это лишь какие-то крохи, капли удовольствия, человек же всегда выбирает большее.

Разумеется, человеку с такими способностями всегда найдется подходящая работа. По природе своим талантом говорить мы обслуживаем власть. А на службу нас «устраивает» «старший брат» — обонятельник. На службу к уретральному царю-батюшке.

«Именем короля! Всем платить десятину! Кто не будет платить десятину — вздернем на ближайшем суку!»

Мы, оральники, обслуживаем власть своим талантом говорить индуктивно, чтобы каждый понял, что делать нужно и что будет, если этого не делать. Мы сотрясаем ваши сердца своими жгучими речами, консолидируем вас в единый организм. Мы доносим идеи — простому народу простыми же словами. Мы работаем, чтобы вы могли стать единым целым, синхронной поступью приводя в ужас вражескую армию, когда приходит время умирать.

«Под звездным небом –Натянута струна.

Она внутри, внутри меня.

Натянутая, тонкая,

Звеня,

Она сохраняет меня ото сна.

Сегодня моя младшая сестра

На камне вывела портрет орла.

И черным углем на стене

Рисую линию струны.

И это – Я»

— Катя, скажи, что ты думаешь про Петю?

— Петя? А что про него думать? Странный, немного замкнутый. Бесчувственный. Нет, я хочу, чтоб мой будущий муж меня любил, а не как этот… Петя.

Знаете, я — звуковик. Даже когда с девушкой в кафе за одним столиком, мне бывает трудно из себя слово выдавить. Я не очень люблю говорить, вот молчать часами — это пожалуйста! А еще у меня лицо недвижное, полная амимия. Взгляд в одну точку. И внешне эмоций не проявляю совершенно.

И знаете, самое главное в человеке — это его внутренний мир! Там же такое! Какие бури меня одолевают, когда я слушаю Бетховена! А Чайковский! А Моцарт! Мне нравится поставить пластинку — и чтоб еле-еле слышно, буквально на грани слышимости… О!

Люди ко мне зачастую более-менее равнодушны. А что? Я же сижу тихонько, в брачных играх, во всей этой беготне не участвую. А до людей мне самому дела нет. Только мешают. Носятся, шумят, ржут, кричат… Да так с ума сойти несложно. А смеяться мне вредно, смех сбивает все мое сосредоточение.

Я люблю думать о вечном. Или с книжкой хорошей… про космос, про волшебные миры… Чем дальше от серой реальности — тем лучше. Могу и в компьютерные игры поиграть. А больше всего на свете я люблю тишину и звездное небо. Только бы никто не дергал, только бы никто не отвлекал от моего сосредоточения!

Сегодня я реализую свой гений в математике, инженерии, физике, программировании, иногда в медицине. Особенно меня может привлечь хирургия и генная инженерия. Некоторые упрекают меня в том, что я гвоздя в стенку забить не умею. Дураки! У меня видовая роль — ночной охранник стаи. Я не забиваю гвозди, это же так шумно! Шутка. Но все же я предпочитаю работать умом, а не гвозди забивать. Мне больше нравится гранит науки, чем все эти гвозди и молотки.

Что? Говорите, я рассеянный? «Рассеянный с улицы Бассейной»? Ну, верно, так и есть: у меня, звуковика, нет желаний к материальному, я наслаждаюсь иначе. Я сосредоточен больше, чем кто-либо, только не снаружи, а внутри себя.

А тысячи лет назад я был тем единственным, кто не спит ночью… Благодать! Тишина!

Я вслушиваюсь в тишину, чтобы услышать малейший шорох, малейший признак опасности. Моя психика так устроена, что я сосредоточен на внутренних состояниях, я — эгоцентрик. Когда я сосредоточен вовне, сила эгоцентризма сосредотачивает меня вместе с этим внутри. И в этом сосредоточении я стремлюсь понять свое состояние, осознать его, назвать его словом.

Что такое слово? Обозначение желаний, нехваток. Нехватки животного порядка — это в оральном векторе. А звуковое слово обозначает состояния в психическом.

У меня, звуковика, абстрактный ум. Своим словом я обозначаю состояния, те, что ощущаю внутри себя. Я асексуален. Для всех «нормальных» людей в течение многих тысячелетий развитие происходило в погоне за получением оргазмов. Принес мамонта, накормил женщину и ребенка, получил оргазм с женщиной — сильнейшее наслаждение, которое только может дать тело.

А я, звуковик, не оргазмом — сосредоточением. Концентрируясь на ночной тишине, вслушиваясь в нее, я нарабатывал сознательную мысль, слово, осознание. Это мой оргазм, моя звуковая нехватка. Я асексуален, и мое слово асексуально, оно не просто «не животное», оно противоположно «животному», оральному слову. Когда я хорошо развит, мне до боли неприятно слышать мат, это невероятно режет мой слух.

Когда я проникаю в бессознательное, я получаю мысль, слово, выношу его для стаи. Я составляю язык, на котором все говорят, собирая композицию слов в предложениях, чтобы выразить мысль более точно, объемно. То есть мое звуковое слово — это отвоеванная у бессознательного территория. Мое слово, мое царство — это сознание.

Моя младшая сестра — кожно-зрительная девочка — придумала рисунок. Она рисует то, что видит: пейзажи, портреты… Я тоже взял в руки пишущий уголь и нарисовал свою мысль. Я придумал письменность — нарисовал слово. Меня очень любят зрительные девочки, им нравится, когда я рассказываю о вечности. С уретральным вождем у меня прямого контакта нет, но вон та девочка, самая красивая, самая чувственная — кожно-зрительная женщина царя — нашептывает ему на ушко мои идеи.

Верхние вектора работают на объединение: я сначала создал, составил из отдельных слов язык, на котором мы все говорим, а потом идею. Идея же несет в себе такую сверхценность, что по сравнению с ней все остальное (даже собственная жизнь) — разменная монета. И мы объединяемся, мы движемся в этом направлении, вся стая. В будущее, светлое будущее.

Но не каждое мое слово кладезь мудрости. Я тоже ошибаюсь. Это случается, когда я проигрываю своему эгоцентризму и полностью замыкаюсь на своем пустом Я. Тогда обонятельный советник вождя делает так, чтоб я заткнулся, пока мои идеи не привели всю стаю к гибели. Ведь я не считаюсь с материальным, для меня тело сродни ночной рубахе, я готов скинуть его, отдать жизнь ради собственной великой цели. Готов сдохнуть сам, а также и положить любое количество человеческих жизней на своем пути. Ради идеи!

Ох! Ночь! Наконец-то все эти собаки уснули, не мешают мне концентрироваться в тишине.

Состояние комфорта для звуковика — тишина, когда ничто не тревожит наш эрогенный слух. И еще темнота, приглушенное освещение, мы даже глаза прикрываем в минуты сосредоточения. Нам не нужно видеть, мы хотим слышать…

Школа, любимая школа.

«Дети — они же такие хорошие, они же как ангелы, не испорченные еще пошлостью взрослых», — так вам скажет зрительная учительница. Мы, зрительники, даже хищников и злодеев жалеем. «Teddy Bear, посмотрите — какой милый!» В голову даже не приходит, что настоящий медведь с клыками, воняет и не прочь отведать человечинки.

Школа, любимая школа.

Зверятник. Маленькие зверята носятся, прыгают, бегают, орут, плюются, дерутся, дергают за косички, царапаются и кусаются. Сомневаетесь? Спросите звуковика.

Вы представляете, как этот шум-гам бьет нас по ушам? Отвратительно! Это как кожника бить по рукам, а анальника сдергивать с унитаза раньше времени. Такой стресс для нас! Мы, звуковики, вообще по природе ночные охранники стаи, такова наша видовая роль. Ночь — время, когда мы чувствуем себя лучше всего, когда все дрыхнут без задних ног, в тишине.

7 часов утра, будильник орет, первый урок — контрольная. Да я еще не проснулся! Только зашел в школу, как тут же этот уродец, оральный любимец публики, без совести, без культуры, подлетел и — шлеп ладошками по ушам! И все ржут, им смешно, понимаете ли, от того, что «вы видели, пацаны, как он смешно дернулся?» Одуреть же можно!

Школа, любимая школа!

Мне, оральному человеку, позарез нужны уши. Я ж не звуковик-полудурок, я сам с собой не разговариваю. Моя видовая роль связана с созданием общих мыслей у групп людей. Это значит, что все должны концентрироваться на моих словах! Все должны меня слушать, иначе я не справляюсь со своей задачей и не получаю от жизни свое удовлетворение.

Я тут анекдот рассказываю матерный, звуковик мимо прошел— даже взглядом не удостоил. Высокомерный, думает, он самый умный. И не только он так думает, вон зрительная девочка вслед за звуковиком пошла! Сказала, что я пошляк! Да он всем пример подает, чтоб меня не слушали! Ну ничего, девочку я оговорю, назову ее шлюхой, а звуковику как крикну в ухо: «Придурок»!

Наше бессознательное знает, кого как обозвать, чтоб побольнее! Как бы вы детей делали, если б мы, оральники, анекдотами своими матерными не пробуждали в вас сексуальные нехватки?

И так не только в школе.

Звуковой и оральный вектора очень контрарны, противоположны. Оральник — «истребитель» звуковика, уничтожитель асексуальной мысли, звукового слова. Он так и норовит вытащить звуковичка из его сосредоточения, туда, где тот совершенно беспомощен. Слово как осознание, сознательное слово.— И бессознательное, «животное» слово. Звуковик, абсолютный интроверт, погруженный в себя — «Нет мне никакого дела до вас, зверенышей!». И оральный шут или оратор — всегда там, где уши.

Настоящие оперные певцы, такие как Лучано Паваротти, Пласидо Доминго, Дмитрий Хворостовский — оральные звуковики. Только для звукового человека классическая музыка может быть страстью всей жизни. Когда же мы еще и с оральностью, то способны петь так, как не способен больше никто. И все же певец — далеко не высшая форма реализации оральности, равно как и музыка для звуковика.

Ум в оральном векторе — вербальный. Я, оральник, научаюсь концентрировать людей на своих словах, формировать в ваших умах мысли, желания. Я же единственный, кто проговаривает ваши нехватки, чтобы вы знали, чтобы вы понимали. Я создаю мысли в ваших головах, создаю готовые точнейшие формулировки ваших желаний, в которых вы и начинаете себе отдавать отчет благодаря мне.

Интеллект в звуке — абстрактный. Я, звуковик, постепенно расширяю сознание, нарабатывая мысли, научаюсь владеть словом, всегда в попытках разгадать устройство мироздания, в поисках вопросов, на которые нет ответа. Я создаю мысль внутри себя.

Бросим беглый взгляд на Михаила Иосифовича Веллера, анально-кожного звуковика с оральностью. Он часто выступает по радио и телевидению, очень многие ценят его за прямоту речей, в последнее время было много споров и дискуссий с его участием о политической ситуации в России и текущих выборах.

Посмотрите на то, как он говорит. Звуковик — единственный, кто дифференцирует свое Я от тела. Вот оно, тело, и вот он — Я. Его, Михаила Иосифовича, сознание полностью сконцентрировано внутри, взгляд, погруженный в себя (звук). И рот, который говорит как будто отдельно, как будто сам по себе, проговаривая бессознательное (оральность).

Иногда можно увидеть, как Михаил Веллер влет затыкает оппонента, попытавшегося высказать противоположную точку зрения — под аплодисменты зрителей. Такой исход предрешен, звуковик не имеет ни единого шанса в словесной борьбе против оральника. Звуковику нужен покой, концентрация, чтобы оформить мысль и высказать ее, оральник же мыслит говорением, ему не нужно продумывать речь, в этом его уникальность. Только посмотрите на этих несчастных звуковичков, одно только слово орального Веллера приводит их в предынфарктное состояние.

Писатель — всегда анальный звуковик. Михаил Иосифович пишет уже на протяжении примерно тридцати лет. Его рассказы бывают смешными или серьезными, философскими. Нет необходимости травить анекдоты и клоунничать, когда есть более высокая реализация желания говорить.

Оральные спичи Михаила Иосифовича приобретают совершенно новый характер — два типа слова сливаются воедино, сознание и бессознательное, оральное, которое вы хотите слышать, и звуковое, которое заставит вас задуматься.

Нам известны также примеры людей, чей талант владения словом позволял владеть умами миллионов. Еще вчера у страны был Высоцкий, несравненный Высоцкий. В его песнях было всё, его песни слушали все. Такая безумная мощь, заключенная в одно смертное человеческое тело! Многие образы его песен отпечатаны в современном русском языке, нам и в голову не приходит, что мы говорим порой его словами.

Гитлер, при всех его преступлениях, сумел создать свою «идею» и объединить под своим флагом всю Германию того времени. Злодей? — Несомненно. Тем более опасный, учитывая его неординарную способность говорить.

Несмотря на то, что оральный и звуковой вектора контрарны и человек, в котором эти две группы желаний проявлены, попеременно испытывает очень противоречивые состояния, в случае хорошего развития и реализации он вполне адекватен и востребован обществом.

Когда же какая-то часть целого (звуковая, анальная или любая другая — неважно) не развивается в силу каких-то причин, то все целое теряет, проигрывает. Нет векторов, которые «более главные», как нет в теле человека лишнего органа: начинает болеть одно — страдает весь организм.

И каждое смешение по-своему уникально. У каждого человека свои врожденные (векторально обусловленные) задачи, с которыми может справиться только он — и больше никто в целом мире.

Обобщенно, слово — выражение нехваток, желаний. В каждом векторе желания свои. Из них вытекают ключевые слова, обозначающие строго определенные смыслы, желания. А отсюда возникает взаимное непонимание: кожник не может понять анальника, а анальник — кожника, по той причине, что у них разные свойства, желания. Нам вроде понятен смысл каждого отдельного слова, но насчет друг друга мы ой как можем ошибаться. Не понимает анальный человек, что кожник имеет в виду под словом «логика», не понимает кожный человек, что анальник имеет в виду под словом «дружба». И только оральный человек, когда развит, проговаривает чужие нехватки. Всем понятен — так нам кажется, и всем, кроме звуковика, приятен.

Сегодня человек получил свободу слова, полную, абсолютную. Мы наблюдаем тотальную девальвацию слова, словесную грязь, особенно это выражено на территории рунета, где отличительной чертой является полное отсутствие ограничений. Говорят все, наперебой, наперекор… кто во что горазд. Это свидетельствует о коллективных страданиях, нехватках, нереализованных желаниях. И дальше, если не вмешиваться в этот процесс, будет только хуже — больше грязи, больше страданий, больше взаимной неприязни.

Есть такая черта у анальных людей — написанному верить. И вот один недалекий пишет ахинею: много ума не надо — залез в интернет, написал что захотел. А второй читает и, в силу своей доверчивости, особенно к слову письменному, верит, хоть отчасти.

Сегодня наше тело, наша животная природа, о которой нам говорят оральные люди, идет впереди ума, сознания. Мы играем с едой, повинуясь позывам собственного брюха, страдаем ожирением, мы считаем себя личностью, требуем, чтоб с нами считались, выражаем свою неприязнь направо и налево, мол, все дураки, а я — д`Артаньян... А между тем лишь сравнительно небольшой процент людей что-то из себя представляет, соответствует сложности современного мира. Все остальные идут на поводу своей животной природы, в большей или меньшей степени.

И звуковая часть человечества не отстает от других по мере придурочности, недоразвитости, наоборот — впереди планеты всей. Прячемся по темным тихим углам, в интернете — ночи напролет, сутками в компьютерных играх, забывая про сон и пищу, глушим себя тяжелой музыкой, наркотиками, прыгаем в окна, вешаемся. Умираем от передозов, в конце концов.

И это в век информации? Это же наш звездный час! Мы должны быть самыми довольными, самыми развитыми, реализованными! Разумеется, есть какая-то часть звуковичков, развивающихся должным образом. Информация, новые слова и категории сегодня появляются благодаря звуку. Развитие происходит в квартели информации, на территории звуковой и зрительной частей. Мы, звуковики, должны научиться выражать словом свою душу, свои состояния, никем еще не исследованные, осознать себя, получить мысль.

Оральник говорит животными нехватками, говорит о бессознательном, животном. Квартель энергии — оральность и обоняние — они владеют бессознательным, находятся там, куда предстоит прийти звуку. Но у них другие задачи, они не владеют сознанием, в отличие от звуковика.

Поэтому именно звуковики должны осознать свою животную природу, ведь больше некому. Мы должны исправить перекос между животным и человеческим, стать ЧЕЛОВЕКОМ, а за нами подтянутся остальные. Это именно звуковое желание — понять себя, именно звуковик получает от этого процесса удовольствие. Мы расширяем сознание! Мы создаем слово внутри себя, ощущая то, что оно нам раскрывает!

Дать осознание звуковой части человечества — это и есть триумфальное шествие звукового слова. Пир разума и духа! Победа над своей животной природой, над взаимной ненавистью, победа над собой.

Корректор: Галина Ржанникова