А. С. Пушкин. Петербург: «Везде неправедная Власть…». Часть 3

Часть 1 - Часть 2

Опьянение свободой и осмысление внутреннего чувства воли. Ода «Вольность», системный анализ. Неукротимое жизнелюбие и самоотверженный труд познания. Слава и опала.

У него было две стихии: удовлетворение плотских страстей и поэзия. В обеих он ушел далеко (М. А. Корф).

Шесть лет лицея позади. После непродолжительного гостевания в имении скупого и взбалмошного отца восемнадцатилетний коллежский секретарь Александр Пушкин снова в Петербурге. Приписан к министерству иностранных дел, но службой не интересуется совершенно. Служить под началом, соблюдать какой бы то ни было регламент для уретрального психического совершенно невозможно. Все время А. С. посвящено встречам, всюду — от вельможного салона до самой невзыскательной пирушки — его принимают с восхищением, остроты запоминают, выходки копируют и передают из уст в уста, как и стихи, что пишутся, кажется, мимоходом.

После лицейского «заточения» воля пьянит, и поэт будто пытается насладиться ею впрок. «Вечно без копейки, в долгах, с дуэлями, в тесном знакомстве со всеми трактирщиками и …ями» — так, по мнению М. А. Корфа, проводит свое время А. С. Пушкин. И это правда. Другое дело, что и болея «гнилой горячкою» (видимо, малярией), Пушкин успевает прочесть восемь томов только что вышедшей «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, дописать «Руслана и Людмилу», а едва оправившись от болезни, буквально экспромтом, на спор творит оду «Вольность»:

Хочу воспеть Свободу миру,
На тронах поразить порок.

Строки Пушкина настолько емки, смыслы каждого слова настолько глубоки, что можно бесконечно перечитывать и находить новые грани. Системное прочтение дает возможность посмотреть на гениальные тексты Пушкина изнутри психического бессознательного и понять, что вкладывал поэт в такие понятные, на первый взгляд, слова, как «власть», «закон», «природа».

Принято считать «Оду» революционным воззванием. Так она была воспринята восторженными читателями и изрядно струхнувшей властью. Отчасти «Ода», конечно же, отдача уретрального поэта в нехватку «стаи» — близких друзей, будущих декабристов, желающих видеть свои идеи выраженными в стихах-прокламациях.

Системный смысл «Оды» значительно шире, чем призыв к свержению тиранов. Пушкин через себя говорит нам об уретральной природе власти, о том, что власть не по природному «вечному Закону», неправедная власть есть порок, который следует уничтожить (поразить). И здесь очень важно различать понятие закона кожного (законодательства, конституции, о которой мечтали декабристы как об ограничителе самодержавной власти) и закона уретрального (вечного, природного, высшего), закона будущего, как его воспринимает Пушкин.

Везде неправедная Власть
В сгущенной мгле предрассуждений
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.

Роковая страсть (амбициозное желание) к славе (известности, влиянию) неизбежно толкает наследного властителя, не наделенного от природы свойствами вождя, к установлению для своих подданных рабства. Владеть свободными людьми такой властитель не в силах, ведь он сам раб ветреной судьбы (наследник) без соответствующих свойств психического. Амбициозный кожник Александр I, а тем более анально-кожный мелочный, мстительный Николай I — рабы своих векторальных желаний (страстей, по уретральному Пушкину), ничего общего с истинными желаниями природного уретрального вождя не имеющие. Такой «вождь» неизбежно выносит наружу свое внутреннее рабство, делая рабами свой народ. Уретральных царей на Руси не убивали.

Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье.

Только уретральный менталитет России и духовное развитие в звуке (Вольность святая) способны вызвать к жизни мощные (работающие) законы высшей справедливости, которые обеспечат народам будущее без страданий.

Об уретральном судье будущего совершенно четко у Пушкина:

И преступленье свысока
Сражает праведным размахом;
Где не подкупна их рука
Ни алчной скупостью, ни страхом.

И далее:

Владыки! вам венец и трон
Дает Закон — а не природа;
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.

Не по наследству (по природе) должна передаваться власть (венец и трон), а в соответствии с вечным Законом не наследуемого, а заданного от рождения устройства психического бессознательного и степени его развития.

Самовластительный Злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.

Что за дикость — «смерть детей с жестокой радостию видеть», ужаснется читатель, и мог ли юный А. С. Пушкин радоваться смерти детей? Ответ — в системном понимании прочитанного. Смерть каждого отдельного человека — трагедия для его близких. В масштабе общей судьбы человечества искоренение неправедной наследной власти есть шаг, приближающий человечество к будущему, заданному от природы. Это не хорошо и не плохо. Это неизбежное исполнение замысла.

Серьезно работает А. С. Пушкин над завершением поэмы «Руслан и Людмила». На суд взыскательного критика П. А. Катенина отдает молодой поэт свое детище: «Побей, но выучи». Побил слегка Катенин Руслана, Пушкин признал его правоту, но ошибок не стал исправлять. Или предать неудачные стихи забвению (судьба большинства лицейских опытов после беспощадного катенинского разбора), или пусть остается как есть. Прошлое не имеет цены для уретры, исправлять ошибки, вычищать то, что уже окончено, не станет. «Признавал свои ошибки, но не исправлял их», — отметит Катенин.

Долгожданное пришествие милого «необузданного чада» празднуют члены литературного общества «Арзамас», крепнет дружба Пушкина с Жуковским. Слава сопутствует каждому шагу А. С. Он становится «идолом молодых людей, претендующих на ум и воспитание». Там, где успех, а тем более слава, там и завистники, полагающие особый путь уретрально-звукового поэта беспутством, прожиганием жизни. Кто-то откровенно клевещет, не в силах преодолеть собственные фрустрации, мажет грязью Пушкина, аттестует «распутником». Немало и доброхотов из неглупых людей, искренне считавших, что Пушкин «свой талант промотает» и надобно посадить его в Геттинген и «кормить молочным супом и логикой».

Увы, не поддается уретрально-звуковая жизнь ни кожному логическому разумению, ни анальной систематизации. Как можно, не имея гроша за душой, бросать в озеро золотые монеты, наслаждаясь спокойным их погружением? Какая нелепость вызывать на дуэль соседа барона за то, что тот приложил палкой твоего денщика! За всех «наставников» Пушкина на путь истинный и, пожалуй, смешнее всех сказал директор лицея Е. А. Энгельгардт: «Ах, если бы бездельник этот захотел учиться, он был бы человеком выдающимся в нашей литературе».

Хотя А. С. Пушкин не входил ни в одно тайное общество, но и без тайных обществ он, по словам И. И. Пущина, «действовал наилучшим образом». Его стихи переписывались, не было в России грамотного человека, кто бы не знал «Оду», «Деревню», «Ура, в Россию скачет…». О мирной службе А. С. думать не хотел, грезил войной, собирался в Грузию. Напуганные растущей славой вольнодумца, власти решили судьбу поэта иначе, отправив его в ссылку в Бессарабию. С этого времени менялись лишь места заточения. Неусыпный полицейский надзор не был снят с Пушкина до самой смерти.

Читать далее:

Часть 1. «Сердце в будущем живет»

Часть 2. Детство и лицей

Часть 4. Южная ссылка: «Все хорошенькие женщины имеют здесь мужей»

Часть 5. Михайловское: «Небо сивое у нас, а луна — точно репа…»

Часть 6. Провидения и проведения: как заяц спас для России Поэта

Чаcть 7. Между Москвой и Петербургом: «Ужель мне скоро тридцать лет?»

Часть 8. Натали: «Участь моя решена. Я женюсь». 

Часть 9. Камер-юнкер: «Холопом и шутом не буду и у царя небесного»

Часть 10. Последний год: «На свете счастья нет, но есть покой и воля»

Часть 11. Дуэль: «Но шепот, хохотня глупцов...»

Корректор: Галина Ржанникова