КУЛЬ-ТУ-РОЧ-КА! или Снегурочка как культурный код постсоветского пространства (предновогодние размышления)

Кажется, она была всегда — блондинка с глазами нараспашку в кокетливом голубом кафтанчике с белой меховой оторочкой и модных сапожках на каблуках, любимая с детства прекрасная Снегурочка.

Васнецовская ли растерянная пришелица, чаровница ли с глазищами жены художника Врубеля, евразийская ли степная красавица Рериха, Снегурочка не имеет аналогов в западной культуре. Еще совсем недавно ее светлый образ радостно воплощали красавицы всех цветов и оттенков от Москвы до самых национальных окраин. Теперь ополоумевшие от безделья и безвластия националисты вздергивают чучела Деда Мороза и Снегурочки, вымещая собственное неблагополучие на прошлом своей страны и перечеркивая ее будущее. Чтобы понять, почему это происходит, рассмотрим события недавней истории системно.

Снегурочка и Дед Мороз впервые встретились на новогодней елке в Доме Союзов в 1937 году. Закончив расправу с политическими уклонистами, И. В. Сталин констатировал: жить стало лучше, жить стало веселей. Для большей наглядности того, насколько «Эх, хорошо в Стране Советской жить», решено было возродить запрещенный ранее буржуйский праздник с елкой и Дедом Морозом. Чтобы детки не пугались страшного деда, в пару ему поставили красавицу Снегурочку. Она общалась с детишками от имени Дедушки Мороза, было не так страшно и очень красиво. Дети с большей или меньшей радостью выполняли задания красноносого, а он дарил им подарки.

Дед Мороз Красный Нос и красавица Снегурочка на долгие годы стали новогодними символами страны. Поскольку ни один символ ушедшей эпохи политического руководства страной не встраивался в коллективное психическое случайно, глубинный смысл имела и эта новогодняя пара.

Собирая в единый кулак политическую волю партии, Сталин ни на минуту не забывал о культуре, все еще разнообразной и противоречивой по причине «метастазов» формализма и авангарда 20-х годов. Через деятелей культуры шло общение политической власти с массами. Главной задачей новой советской культуры было удержание коллективной неприязни в рамках, не допускающих «буржуазно-националистического разброда и шатаний». Только это гарантировало целостность уникальной страны и ее способность противостоять «тлетворному влиянию» остального мира, пораженного «зоологическим индивидуализмом».

Используя русскую культуру как инструмент объединения многонациональной страны, политическая власть обеспечила к 1937 году 90%-ную грамотность (против 29 книг на 100 человек в царской России), ввела обязательное изучение русского языка во всех республиках, 40 языков народов СССР обрели письменность. Огромное политическое и культурное значение имели мероприятия, посвященные столетию со дня смерти А. С. Пушкина. Летом 1937 года в Москве и Ленинграде прошел Международный Пушкинский фестиваль. Накануне войны советская культура получала в свой арсенал все необходимое для сохранения лучших свойств российской ментальности.

Для наиболее эффективной работы на общее целое интеллигенцию (проводников культуры в массы) следовало строго ранжировать: отбраковывать «умничающих», мудреные мыслеформы которых непонятны вчера еще неграмотным «винтикам», а значит, вредны, и поощрять тех, чьи произведения способствуют встраиванию в коллективное психическое нужных звуко-зрительных кластеров. Для этого и была разработана доктрина «социалистического реализма, требующая от художника правдивого, исторически-конкретного изображения действительности в ее революционном развитии».

Окончательно доктрина соцреализма сформировалась именно в 1937 году, когда жестокое ранжирование творческой интеллигенции в соответствии с новым догматом достигло апогея. В мучительном диалоге с властью находились Б. Пастернак, М. Булгаков, М. Шолохов, многие другие литераторы. Оценивалась в духе соцреализма и музыка.

Когда оперу Д. Д. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» признали развратной, ошеломленный композитор вымучил балет на колхозную тему. Его снова забраковали. Только симфония № 5 ре минор, премьера которой состоялась в ноябре 1937 года, наконец-то прозвучала в унисон с вибрациями готовящегося к великому противостоянию коллективного психического. Симфонию оценили как «деловой творческий ответ советского художника на справедливую критику», а композитор Шостакович получил высокий ранг среди борцов за единство страны. Впоследствии он неоднократно поражал слушателей произведениями чрезвычайной мощи, среди них знаменитая Седьмая симфония, зловещая маршевая тема которой навсегда в памяти всех, кто ее слышал. Гениальный Д. Д. Шостакович пять раз становился лауреатом Сталинской премии, а его произведения помогали народу ковать победу в Великой Отечественной войне. Таких примеров множество.

Пока современные искусствоведы и историки мучительно пытаются оценить культурный слой сталинской эпохи, теряясь в догадках, относить ли к соцреализму произведения несомненно гениальные, а к мировой художественной культуре — творцов-сталинистов, на тренинге «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана подробно рассматриваются скрытые механизмы «неутомимой и чудодейственной работы железной воли Иосифа Сталина». Тайное становится явным.

Раскрывают свои смыслы и Дед Мороз со Снегурочкой — символы карающей и поощряющей политической власти с ее неизменной помощницей — элитарной массовой культурой.

Что значит элитарная массовая культура? Это значит, что для транслирования в массы выбирались лучшие образцы звуко-зрительного творчества. Что значит лучшие? Ведь существует масса мнений вроде «нравится-не нравится», кто был этот универсальный судия, кто отбирал? Отбирала обонятельная политическая власть по единственно возможному для нее принципу: нужная звуковая идея воплощена в произведении искусства или нет. Если идея работала на сохранение целостности государства, то можно было тиражировать произведение в массы. Если нет — то нет.

То же и со зрительными образами: доступны ли они массе народонаселения для того, чтобы хотелось жить этими образами в единой целой общности «советский народ» или нет. Творцы эпохи соц. реализма находились в непростом диалоге с властью, «Системно-векторная психология» называет это натяжением между звуком и обонянием, в котором, собственно, и происходит человеческое бытие. Доказать, что ты, звуковик, по определению живущий своей единственностью, можешь «выйти из себя» и принести пользу стае, удавалось далеко не каждому. То есть, говоря системно, можешь включить желания стаи в свои желания, ощутить их как свои. А иначе, т.е. против своего желания, акт любой отдачи, в том числе и творчества, невозможен. Но те, кто выдерживал, были настоящей элитой — звуковой и зрительной. Элитой в смысле способности выйти за рамки своего эгоизма, звукового эгоцентризма и зрительного снобизма ради общего блага.

Эта элита в условиях жесточайшего отбора, нередко из-под кнута, создавала массовую культуру, поэтому мы говорим об элитарной массовой культуре, задача которой была только одна — создавать народ единомышленников. Это стало решающим фактором в победе над фашизмом. Моральное превосходство. Потому что технического не было.

Воплощая собой доктрину соцреализма, сталинская Снегурочка ровна, мила, но, при всей своей внешней привлекательности, совершенно асексуальна. На ранних открытках она изображалась маленькой девочкой, потом вместе с молодой советской культурой росла, крепла и хорошела, оставаясь все такой же непорочной. Советская культура-Снегурочка зорко следила за сохранением целостности семьи, политическая партийная вертикаль строго карала дезертиров семейного фронта, прорабатывая их на партсобраниях.

Аппетитные коленки внучки Дедушки Мороза обнажились лишь в оттепельные шестидесятые, когда стало можно, а потом и модно отдавать дань «зоологическому индивидуализму». Традиционные новогодние постановки «Снегурочки» на театральных подмостках дополнились телевизионной «Иронией судьбы», куда для исполнения главной роли была приглашена не имеющая аналогов на советской сцене Барбара Брыльска. Образ Снегурочки получил новую черту — сексуальность.

Несмотря на глобальные геополитические потрясения, наша Снегурочка все еще с нами. В тщетных попытках подражать лучшим образцам советской элитарной массовой культуры создаются более или менее бездарные сиквелы и новые песни о главном. Не жалко. Лишь бы виден был оригинал, лишь бы снова и снова возникало понимание главного: все, что работает на отделение, исторически обречено, двигаться вопреки закону развития общества, противоречить закону природы бессмысленно.

В новом году хочется пожелать нашей культуре-Снегурочке творческих успехов в отражении так нужных всем нам коллективных ценностей, глядишь, и вывезет сани с подгулявшим Дедом Морозом…

Корректор: Галина Ржанникова