Империя нищих – Кто такие попрошайки?

Ну, как тут не вспомнить «Оперу нищих» Джона Гея, написанную в 18 веке, на основе которой Бертольд Брехт, в 20-м, создал свою знаменитую «Трехгрошовую оперу». Двести лет, две эпохи, десятки поколений. Двадцать первый век внес свои корректуры в жизнь, ничего не изменив в сюжете, только ужесточив принципы, придав им современные, более изощренные формы контроля и методы обработки самих «попрошаек». Гениальное произведение Гея – Брехта актуально для всех времен и народов, что подтверждает наша российская действительность.

Маховик темной машины Индустрии Нищих в полной мере раскручивается обычно после окончания военных действий – в любом государстве, не важно проигравшем или победившем – и затягивается на несколько десятилетий, пока живы участники «Парада» то ли Победы, то ли Поражения. Участвуют в нем инвалиды, бездомные, беженцы и все прочие к ним примкнувшие и на них паразитирующие, истинных пострадавших от войны среди них мало.

Под инвалидов и беженцев косят все кому не лень, а их «работодатели» и «организаторы процесса» (проще говоря, «крыша») выстраивают целую подпольную империю, находя поддержку в коррумпированных госструктурах.

Жители Империи нищих подчиняются жесточайшим правилам и законам, оставаясь, по сути, абсолютно бесправными, каждую минуту рискуя собственным здоровьем и жизнью. Неугодных и несогласных легко и незаметно убирают. За каждым нищим закрепляется конкретное «рабочее» место и определенный план объема подаяния.

В «Империи нищих» есть свои «мастеровые по увечьям». Увечье живым людям, порой без всякой анестезии, просто после полбутылки водки, наносится согласно определенным требованиям. Хорошо спекулируются травмы, полученные во время военных действий. Следовательно, и искусственно создаваемые должны имитировать такие же увечья. Широкое поле для творчества «мастеров».

В некоторых европейских государствах для убедительности и доказательства своей причастности к войне в горячих точках «беженцы» так же манипулируют искусственно нанесенными «ранами» и травмами, с целью получения политического убежища и денежных дотаций от всевозможных фондов, видов на жительство с последующим гражданством, пожизненными пенсиями и социальными пособиями. Такие «военные и политические беженцы» пополняют криминальную среду среди иностранцев, заполняя все новые и новые ниши подпольного мира.

В странах Запада, с их особым менталитетом, адаптация для такого типа людей, происходит легко и быстро, позволяя им прорасти на местном ландшафте. Кожный Запад с его утвердившейся социальной и законодательной системой владеет рычагами управления, если не на все сто, то хотя бы на 70-80% и способен пока еще сдерживать криминальную лавину, сошедшую на Европу за последние четверть века.

В Российском государстве с его уретрально-мышечным менталитетом, где испокон веков, в силу наших ментальных особенностей, закон никогда не существовал и заменялся понятием справедливость. Стоит ли удивляться тому, что с разрушением прежней социальной формации – резким переходом СССР в кожную фазу развития, из-за стресса законы уже никто не воспринимал всерьез.

В советские времена существующая иерархия поддерживалась, в большей степени, через занятость граждан, распределением результатов их труда, отдаваемых государству и на благо обществу с последующим получением от государства по нехваткам – социальная формация на базе уретрального менталитета. В пост-перестроечный период, с разрушением партийного аппарата и изменением государственных структур, некогда плотно переплетенных друг с другом, изменилось само представление об общественных отношениях, где каждый – сам за себя, а основными характеристиками их стала тотальная коррупция и повальное кумовство во всех институтах власти. С циничной уверенностью в том, что закон создан для того, чтобы его нарушать.

Ввиду контрарности кожного менталитета уретральному, его свойства - закон, экономия, ограничение - всегда были не в чести в России, а потому коллективно кожный вектор россиян так и остался в недоразвитом и архетипичном состоянии. При Советстком Союзе, в иерархии общества эта архетипичная кожная дырка в лодке государства еще сдерживалась. Но, как только грянула перестройка и страна совершила переход в эру потребления, кожники почувствовали себя вольготно, на деле проявляя недоразвитые архетипичные кожные свойства и системы ценностей с исключительным их выражением в халяве, баблорубии, легкой наживе за чужой счет, во всероссийском обмане в виде проектов имени Сергея Мавроди и прочих подобных МММ-акциях, а так же в еще более страшных формах — работорговле, наркотрафике, возведении «империй нищих».

Крах социальных институтов с одновременным падением государственной власти, создали благоприятные для архетипичных кожников условия, выражаясь в конкретных незаконных действиях и призыве «Спасайся, кто может и не забудь прихватить с собой кусок мамонтятины побольше!» Более того, это вошло в систему ценностей Российского народа, где кинуть лоха – круто.

Именно в таких геополитических условиях, в период распада Советского Союза, архетипичная прослойка населения, от окраин до столиц, сформировала «Империю нищих» и дала ей свою новую прописку – Российскую Федерацию. В крупных промышленных городах, как по мановению волшебной палочки невидимого дирижера теневого бизнеса, буйным цветом распустились и зацвели притоны разного предназначения.

***

Когда-то в СССР маленькая народность цыган - подвижных, как ртуть - на все лады промышляла торговлей дефицитом и прочей спекуляцией в переходах метро, на пляжах Сочи и Ялты, и даже в Прибалтике. О таборе, остановившемся в предместьях крупных городов и поселков, слухи молниеносно разносились по близлежащим городам и весям, все население предупреждалось сарафанным радио, а милицейские отделения утраивали бдительность, охраняя покой советских граждан.

В квартиры пришелицы в ярких юбках и звенящих монисто не лезли, но двери на жалобную просьбу: «Подать воды напиться» было лучше не открывать, а саму просьбу игнорировать. Но все эти, вспоминающиеся из детства, цыганские «налеты» и увещевания «Позолоти ручку, всю правду тебе скажу», были детской игрой по сравнению с теми «играми», в которых сегодня на карту ставятся жизни людей.

В семидесятые-восьмидесятые, когда в уставшую от застоя многомиллионную страну через щели железного занавеса засквозило западной жизнью, представление о ней заключалось в крутых дисках, крутом алкоголе, джинсах и наркотиках. Одними из первых распространителей зелья стали именно цыгане. Они «оккупировали» целые регионы, снабжая жителей наркотиками. Появившиеся позже помощники из южных республик проживали в тех же цыганских семьях на положении рабов. Все они поддерживались местными криминальными группировками, до поры до времени, консолидируясь с ними. Южане раздавали наркоманам героин под реализацию, не требуя денег. Трюк был отшлифован до блеска. Оно и понятно: попросили козу капусту посторожить. Какой наркоман упустит наркотик, если он попал к нему в руки.

Потом целые группы южных пришельцев и «благодетелей» ездили по дворам, вышибая деньги, которых им ни сами наркоманы, ни, понятно, их родственники выплатить были не в состоянии. В качестве покрытия долга забиралось оставшееся имущество, машины, квартиры… Людей выкидывали на улицу или заставляли отрабатывать долг другими способами, например, попрошайничество.

В 1993 году на «кожной улице» наступил праздник: была отменена статья об уголовном преследовании за «ведение паразитического образа жизни». В то время как принятый в 1961 году закон гласил, что «Систематическое занятие бродяжничеством или попрошайничеством, продолжаемое после повторного предупреждения, сделанного административными органами, — наказывается лишением свободы на срок до двух лет или исправительными работами на срок от шести месяцев до одного года».

После 93-го города заполнились притоком бездельников, тунеядцев, бездомных и бродяг, шаг за шагом овладевающих профессией побирушек. К ним примкнули граждане России и бывших республик, в первую очередь с анальным вектором, оказавшиеся без средств к существованию из-за потери рабочих мест по причине закрытия предприятий, обманутые и выселенные предприимчивыми нечистплотными кожниками, люди, потерявшие жилье в ходе приватизации и пр. Также к ним примкнули люди, не сумевшие найти пути для собственной реализации в силу недостаточной развитости кожного вектора, пьянства, что привело их в удачно образовавшуюся нишу нищебродничества. Повальный рэкет, архетипичный кожный черкизон, в который превратилась огромная страна, разрушенное народное хозяйство, минимальный госбюджет - все это способствовало росту Армии нищих.

Вскоре стихийность попрошаек-любителей была взята под управление и стала организованной, а еще через пару лет уже «окрышована» криминальными группировками, пришедшими не без личных потерь к единому соглашению в ходе перестрелок. Поделив между собой, всю страну на криминальные округа, в каждой области и городе застолбив самые прибыльные и хлебные места — рынки и метро, переходы и вокзалы - «новые кожники», не без ведома и поддержки «нужных людей» в Правительстве, выстроили государство в государстве, город в городе, где его «подземные жители» появлялись на поверхности с рассветом и исчезали с наступлением сумерек, рассеиваясь по известным только им и их «благодетелям» Дворам чудес.